Поняв, что заснуть не получится, он встал с кровати, тщательно заправил ее черным невесомым покрывалом, похожим на остывший пепел, и вышел из спальни. На диване-банкетке в гостиной дремали ворон с крысой. Заслышав движение в комнате, они встрепенулись, просыпаясь.
– Пора вставать? – широко зевнул Дон Вито.
– Вам-то зачем, спите дальше.
– Как же! – каркнул Паблито. – Ты встал – и мы встаем! Провожать будем!
Пока Феликс принимал душ и завтракал большим бокалом кокосового молока, чуть подкрашенного вином, ворон с крысой инспектировали апартаменты – все ли готово к длительному отсутствию хозяина. Как и договаривались, открытой, вернее, немного приоткрытой, ровно настолько, чтобы смогла протиснуться птица, оставалась лишь форточка на кухне. И все шнуры электроприборов были выдернуты из розеток – на этом почему-то особо настаивал Дон Вито.
Сполоснув бокал, Феликс убрал его в буфет и окинул взглядом кухню. Идеальную чистоту и порядок нарушали две большие хрустальные вазы с серебряными ножками, стоящие на полу. Вазы доверху были наполнены орехами и сухофруктами.
Посмотрев на часы, Феликс пошел в гардеробную одеваться. Время пролетело незаметно, такси должно было подъехать через полчаса.
На выходе из гардеробной его поджидали маленькие квартиранты. Увидев мужчину, ворон вытаращил глаза и растопырил крылья, а Дон Вито всплеснул лапками и воскликнул:
– Ах, дорогой! Ты… ты…
– Великолепен, знаю, – усмехнулся Феликс. – Так, все, я поехал, а то долгое прощание – лишние слезы. Ведите себя прилично, не стесняйтесь обременять Даану, если что – звоните. Не сомневаюсь, что вы найдете, как это сделать. И помните, тот бедолага, чей телефон пострадает, будет очень огорчен – звонки в роуминге – дорогое удовольствие. Так что в крайнем случае, только в крайнем случае.
– Мог бы и нам уже телефон купить! – недовольно проскрипел Паблито.
– Еще чего не хватало. Тогда от вас вообще никакого покоя не будет.
С этими словами Феликс пошел в прихожую, где его поджидала дорожная сумка.
Пока такси с директором стояло в пробке на МКАДе, в аэропорту, в центре зала, маялись предполетным волнением сотрудники агентства «ЭФ» в полном составе. Не сговариваясь, они практически одновременно приехали в аэропорт за полтора часа до начала регистрации. К зарубежной командировке в теплые края команда подготовилась основательно. На Алевтине красовалось коричневое вязаное полупальто, из-под которого виднелись розовые летние штаны и цветастая кофточка. Из багажа у женщины была одна большая сумка, одна поменьше, одна совсем маленькая и чемодан. Гера с Валентином оделись почти одинаково: джинсы, футболки, легкие джинсовые куртки, с собой они взяли по одной вместительной спортивной сумке. Вещи Никанора Потаповича и Арины уместились в один старомодный рыжий чемодан. В одежде старик изменять себе не стал, но видно было, что с антресолей достал все самое лучшее: наряд из темно-синих вельветовых штанов, сатиновой зеленой рубахи в желто-оранжевых «огурцах» неожиданно довершали новенькие черные кроссовки. Арина нарядилась в светло-бежевые с этническими орнаментом брючки, свободную длинную рубашку с тонким кожаным пояском и туфли-балетки.
Делясь впечатлениями о подготовке к поездке, сотрудники агентства нет-нет да поглядывали на стеклянные входные двери здания. До начала регистрации оставалось сорок минут.
– Это не он опаздывает, а мы рановато явились, – сказал Никанор, заметив, как Гера с Валентином попеременно смотрят на часы. – Можно пойти пока кофий попить. Для успокоения нервной системы.
– Давайте дождемся сначала Феликса Эдуардовича. – Арина даже на цыпочки привстала, чтобы лучше видеть вход в здание аэропорта. – А то потеряемся.
– И вовек потом не найдемся, что ль?
– Дедушка, ну пожалуйста! Не хочет никто кофий твой.
– А может, хочут! Ты б спросила спервой, опосля бы за всех решала!
– Действительно, – вмешался Герман, – давайте сначала дождемся Феликса, сдадим багаж, потом напьемся кофе.
– Пойду посмотрю на табло, может, началась уже регистрация, – Валя поставил сумку на пол и только собирался отойти в сторону, как в дверях показалось долгожданное начальство.
Увидев своего директора, сотрудники даже не сразу его и узнали. Вместо неизменного классически строгого костюма от Brioni на нем были табачного цвета штаны свободного кроя, льняная оливковая рубашка с воротником-стойкой и коричневые туфли-мокасины. Довершали образ кардиган болотного цвета с рыжими кожаными вставками и висящая на плече дорожная сумка от Louis Vuitton.
Присвистнув, Сабуркин расплылся в улыбке и зааплодировал. Его поддержали и остальные. Под недоуменными взглядами спешащих и праздно слоняющихся в ожидании рейсов пассажиров группа людей смеялась и радостно хлопала идущему к ним мужчине.
– Не вижу повода для столь бурного восторга, – проговорил Феликс, пряча улыбку.
– Так дождались, наконец, праздничка-то – без гробового костюма тебя увидать! – ухмыльнулся Никанор. – Лиха беда начало!
– М-да уж, – как-то невпопад произнес Гера. Взгляд его был устремлен на пояс Феликса. На брючном ремне из темно-коричневой, почти черной кожи сверкала массивная золотая пряжка в виде рычащей головы льва, держащего в пасти рубин. – Пропустят нас с этим львом через таможню? Это же наверняка какой-нибудь бешеный антиквариат.
– Не такой уж и бешеный, – ответил Феликс.
– Скажи еще, что трилистник с собой взял.
– Конечно, взял. – Мужчина отодвинул кардиган и показал торчащую из нагрудного кармана рубашки золотую веточку. – Все при мне.
– Может, лучше в сумку ее убрать? – Валентин отчего-то кивнул на свою сумку. – Меньше шансов, что пристанут.
– Кто ко мне пристанет, Валя, кто? – Феликс улыбнулся, но улыбка вышла холодной, почти хищной. – Кто ко мне вообще тут может пристать, в этом мире?
– Таможенники в расчет не берутся?
– Не берутся.
Объявили начало регистрации на рейс в Салоники, и команда агентства «ЭФ» во главе с директором устремилась к стойке бизнес-класса.
Оказавшись единственными пассажирами у стойки, они быстро получили посадочные талоны, сдали багаж и отправились на таможню.
Чтобы его сотрудники не нервничали, Феликс первым пошел на досмотр со сканером.
– Сейчас он нигде не отразится, вся куча золота на нем окажется невывозной, и мы останемся на родине, – тихо произнес Гера, провожая взглядом спину в кардигане.
– Что ты каркаешь-то все время? – услышал его Никанор. – То перепады ему самолетные мерещатся, то злато не годится! Знает он, что делает, не первый раз, чай, путешествует!
– Я просто беспокоюсь.
– А вот дрянное это дело – пустое беспокойство!
Подходя к сотрудникам безопасности, Феликс замедлил шаг, всякое его движение тоже замедлилось, стало плавным, текучим. Поставив сумку на ленту рентгеновского сканера, он обменялся ничего не значащими шутливо-приветственными фразами с персоналом, те ответили, и лица сотрудников аэропорта сделались отрешенно-светлыми, словно они вмиг задумались о чем-то приятном. Феликс прошел дальше – в сканирующую кабину, поднял руки, постоял положенное время и вышел. На него никто даже не посмотрел.
