Василиос открыл папку, посмотрел на бумаги и снова закрыл.
– Давайте же, не томите.
– Тридцать два миллиона евро.
– Сколько? – не без удивления переспросил Феликс.
– Тридцать два.
– София была так богата?
– А что вы хотели? Эти Триадакисы – одна из старейших семей в Греции.
– Я, конечно же, помню, что ее отец был достаточно обеспеченным человеком, ее муж вроде тоже был не бедным, но я не в курсе истинного положения вещей.
– Ее муж был никем, чтоб вы знали. Когда он учился за границей на архитектора, его семья голодала, чтобы посылать ему деньги на обучение. Вернувшись в Грецию, он просил руки Софии у ее семьи – очень уважаемых людей.
– Дерзко, понимаю, – кивнул Феликс.
– Дальше вы знаете?
– Да. София вышла за него замуж, а он стал одним из главных архитекторов города Салоники. Что предлагаете делать с завещанием?
– Для меня самого это полнейшая неожиданность.
Василиос снова открыл папку, посмотрел на документы и поднял взгляд на Феликса.
– Я очень хорошо знал Софию, очень хорошо. Она никогда не совершала необдуманных поступков. – Адвокат вынул из папки бумажный лист и протянул Феликсу. – Распишитесь. Там, внизу, рядом с моей подписью и подписью Софии. Ручка на столе.
Феликс поставил подпись, вернул бумагу адвокату. После поднялся, одергивая пиджак.
– Я хочу, чтоб вы вели мои дела в Греции, господин Петридис.
– Всегда с удовольствием, – Василиос убрал папку в ящик стола, – в любой момент вы можете подъехать в мой офис и заключить договор о сотрудничестве.
Подойдя к двери кабинета, Феликс обернулся и спросил:
– Когда завещание вступает в силу?
– С момента вашей росписи. Так пожелала София.
– То есть прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас.
Феликс взялся за ручку, но дверь была закрыта, а адвокат не встал, чтобы ее открыть.
– Вы будете мне помогать или мешать, господин Петридис? – глухим голосом проговорил Феликс.
– Конечно, помогать. Ведь вы теперь мой клиент.
– Приятно с вами иметь дело.
Коротким движением руки Феликс распахнул запертую на замок дверь и вышел из офиса.
Глава 46
Встав на светофоре, Георгий закурил, потянулся включить радио и заметил знакомую фигуру, идущую вдоль дороги. Перекинув черный пиджак через руку, мужчина шел по улице так, будто вокруг ничего не существовало. И перед ним, казалось, расступались не только люди, но и деревья с домами… Засмотревшись, Георгий не заметил, как красный цвет светофора сменил зеленый и нетерпеливо загудели стоявшие позади машины. Сорвавшись с места, Георгий подъехал к обочине и посигналил. Идущий по улице мужчина не обернулся. Георгий проехал дальше, затормозил у перекрестка, снова посигналил, опустил стекло и крикнул:
– Феликс! Садитесь, подвезу!
Мужчина замедлил шаг и обернулся. От этого медленного поворота головы у Георгия почему-то похолодели руки. Он мог бы поклясться, что сквозь непроницаемо черные стекла солнцезащитных очков на него посмотрели багрово-красные глаза.
– Это я, я – Георгий! – высунувшись в окно, он помахал рукой.
Поглядев на широкоплечий торс, торчащий из старой сиреневой «Судзуки», Феликс сошел с тротуара и подошел к машине.
– Здравствуй, Георгий. А где твой микроавтобус?
– Да он у меня для особенных случаев, машина фирмы, если честно. А это вот моя, личная. Садитесь! – Он открыл переднюю дверь. – Садитесь, садитесь, подвезу!
Бросив пиджак на заднее сиденье, Феликс сел в машину, и «Судзуки» тронулась с места.
– Чего делаете, куда идете? – Закурив, Георгий опустил стекло до отказа, старательно выдыхая дым на улицу.
– Просто иду.
– А куда подвезти?
– А ты куда едешь?
– Да особенно никуда. Просто… езжу. Хотите поездить?
– Почему нет?
– Музыка не мешает?
– Можно даже погромче.
Полилась напевная мелодия, за окнами поплыли дома и улицы. Минут через двадцать показались стены старой крепости. Георгий подъехал к кафе у самой башни и выключил зажигание.
– Мы приехали? – спросил Феликс.
– Да. Здесь вид очень красивый, весь город как на ладони. Идемте, не пожалеете.
Феликс вышел из машины и направился к желтым стенам тысячелетней давности. Поравнявшись, Георгий протянул ему бутылочку воды, но Феликс отрицательно качнул головой.
Вместе они поднялись на площадку перед древней башней, откуда открывался вид с высоты птичьего полета на город, морскую бухту и застывшие в небесной синеве прямоугольники нефтяных танкеров. Подставив лицо ветру, Феликс снял очки и закрыл глаза. Полуденное жаркое солнце стояло над городом. Его лучи скользили по чертам беломраморного лица, не согревая, но и не разрушая его.
– Может, я могу вам чем-то помочь, Феликс? – сказал Георгий, щелчком пальцев отправляя окурок в пропасть. – У вас же есть какая-то мысль, и вы ее думаете. Поделитесь, вдруг пригожусь.
– Это женщина, Георгий, я больше чем уверен – это женщина, – произнес Феликс, не открывая глаз.
– В смысле? О чем вы?
– Убийца, запустивший заколдованный трилистник из пещеры Аида, – женщина. Она знала, какими свойствами обладает этот обломок, знала, что он способен доводить людей до смерти, и убить она хотела конкретно Сидоренко – моего клиента. Остальные пострадали зря, погибли только потому, что были с ним знакомы. Ветка шла по цепочке, пока не попала к нему. На это и было рассчитано. Но кто бы мог подумать, что он обратится за помощью в наше агентство, кто бы мог подумать…
– Что он такого сделал, этот Сидоренко, чтобы его так сложно убивать? И почему женщина?
– Потому что только женщина додумается до такой изощренной мести и наберется столь долгого терпения. Мужчина поступит иначе: он постарается разрушить бизнес или просто наймет убийцу. Тут постаралась дама.
– А можно подробнее? Понять бы, чем ваш клиент мог насолить этой неизвестной женщине.
Покрутив в пальцах черные очки, Феликс открыл глаза и посмотрел на Георгия. Ветеринарный врач и фельдшер «Скорой помощи» увидел близко, рядом ярко-синие глаза с булавочными иголками зрачков. Под прямым солнечным светом их почти что не было видно.
– Если бы ты нашел у своего знакомого тетрадь со списком всех женщин, с которыми он когда-то… ммм… близко общался, что бы ты о нем сказал?
– Сколько знакомому лет?
– Почти пятьдесят.
– И до сих пор в тетрадку своих баб записывает? С головой у него что-то неладно. Ладно лет в пятнадцать, но в полтинник – это уже не лечится. А он женат?
