После недавнего ремонта все в музее сверкало новой облицовкой, свет современных светильников отражался в стеклах новых витрин. В правом крыле работала строительная бригада, оттуда доносился шум техники. Когда-то эти помещения пустовали, но сейчас их было решено отдать под кафе и новую художественную галерею. Но все только к лучшему. Давно пора было вдохнуть в это здание новую жизнь, ведь оно не ремонтировалось на протяжении последних шестнадцати лет.
Алена Александровна оборудовала себе офис в помещении по соседству со старым кабинетом Андронати. К ее чести, она не стала занимать комнату профессора, зная, что когда-нибудь он еще вернется на свое рабочее место.
– Господин Дубровский! – улыбнулась Сухорукова, когда он постучал в открытую дверь ее кабинета. – Очень рада вас видеть. На недавнем приеме нам так и не удалось толком поговорить.
– Да, здесь было столько народа. Да еще этот ужасный эпизод с той девочкой.
– И не говорите, – помрачнела Сухорукова. – Сдается мне, в вашем Клыково постоянно творится что-то из ряда вон. А ведь с первого взгляда и не скажешь, такой тихий, мирный городок.
– Первое впечатление обманчиво, – улыбнулся Дубровский. – Пусть вас не вводит в заблуждение здешняя тишина. Именно в тишине подчас творятся всякие гнусности. Но это не значит, что город плох. Очень скоро закончится сезон туристов, вот тогда вы узнаете, что такое настоящая спокойная и размеренная жизнь.
– Присаживайтесь. – Алена Александровна показала ему на свободное кресло. – Хотите чего-нибудь выпить?
– От чашечки кофе я бы не отказался.
– Марьяна! – крикнула Сухорукова. – Приготовь нам кофе!
– Ну вот, опять начинается! – раздался раздраженный крик в коридоре. – Только я решила немного вздремнуть!
– Пошевеливайся, никчемная лентяйка! Тебе полезно растрясти лишний жирок!
– Чтобы стать такой же сушеной воблой, как вы?! Нет уж, увольте!
– Допросишься, возьму и уволю!
– И кто тогда будет целыми днями выслушивать ваши придирки?!
Профессор Дубровский изумленно уставился на Сухорукову.
– Это моя помощница, – отмахнулась та. – Не обращайте внимания. Любит поворчать, но с делами справляется хорошо. Так что привело вас ко мне, Вениамин?
– Если помните, мы впервые встретились на одном мероприятии в музее истории Санкт-Эринбурга. В то время вы еще… – Дубровский смущенно прокашлялся, – встречались с Платоном Долмацким.
– О, дела давно минувших дней, – усмехнулась Алена. – Мы с Платоном уже несколько месяцев не виделись.
– Сожалею…
– Не стоит. В нашем возрасте пылкие романы, оканчивающиеся пышной свадьбой, случаются лишь в глупых сериалах да книжках про любовь. Люди встречаются, расстаются. Это нормально. С Платоном Евсеевичем нам было хорошо, но – увы.
– Он рассказывал мне о вас. Говорил, что вы отлично разбираетесь в древних языках.
– Совершенно верно, – кивнула Сухорукова. – Когда-то это было моей профессией, я тогда много путешествовала по разным странам, работала на раскопках древних гробниц.
В этот момент в кабинет вошла та самая Марьяна – невысокая полная женщина с короткими темными волосами. Она принесла поднос, на котором звенели две миниатюрные чашечки кофе и серебряная вазочка с печеньем.
– Надеюсь, теперь меня оставят в покое?! – воскликнула она. – Я то слежу за строителями, то ругаюсь с подрядчиком, то мою полы! Умаялась уже, сил нет!
– Иди отсюда, не пугай людей, – бросила в ответ Алена Александровна.
Брякнув поднос на стол, толстушка удалилась, смерив напоследок Дубровского недовольным взглядом.
– Я хочу показать вам кое-что, – продолжил профессор, взяв с подноса чашку. – И мне бы хотелось узнать перевод.
– Давайте посмотрим, – с готовностью кивнула Сухорукова. – Это текст?
– Запись разговора, – пояснил профессор Дубровский.
Он выложил на стол телефон, нашел на нем нужную аудиозапись и нажал кнопку воспроизведения. Из динамика раздался хриплый, каркающий голос, выкрикнувший несколько резких обрывочных фраз. Принадлежать он мог лишь какой-то старой ведьме.
Алена Александровна потрясенно замерла.
– Как интересно, – осторожно произнесла она, отпив кофе. – И откуда это у вас?
– Это запись сеанса с одной из моих пациенток. Она в тот момент была под гипнозом.
– Сколько ей лет?
– Еще нет и двадцати.
– Странно… А раньше вы от нее что-то подобное слышали?
– Никогда. Поэтому и пришел к вам. Мне нужно знать, что именно она сказала. В истории психиатрии известны случаи, когда пациенты под гипнозом начинали разговаривать или писать на иностранном языке, которым ранее не владели. Возможно, это тот самый случай.
– Любопытно, – задумчиво пробормотала Алена Александровна. – Язык похож на один… Но он давно считается мертвым. Невероятно, что кто-то в наши дни может так спокойно на нем изъясняться. Тем более молодая девушка.
– Вам удалось разобрать какие-то слова?
– Да… Что-то похожее на «старый дурень» и «ад на земле»… Но с полной уверенностью не скажу. Вы можете скопировать для меня эту запись? Я посмотрю в специальных справочниках. Думаю, через пару дней смогу сказать вам точнее.
– О, вы бы здорово мне помогли, – обрадовался Дубровский. – Но я хотел бы попросить вас…
– Сохранить все в тайне? Разумеется! – пообещала Алена Александровна. – Врачебная этика превыше всего.
– Спасибо, – поблагодарил ее профессор.
Он взял в руки телефон, скопировал нужный фрагмент записи, затем отправил его на электронную почту Сухоруковой. Может, с ее помощью он сумеет пролить свет на некоторые странности Ирины Зверевой?
8. Предел выносливости
Индивидуальная тренировка с учителем Канто, которой Тимофей так опасался, началась вечером, после окончания занятий. Сенсэй появился в красивом кимоно из блестящего черного шелка, на его спине красовался изрыгающий языки пламени дракон. По сравнению с ним Тимофей в своих спортивных черных штанах и белой футболке выглядел первоклассником.
– А попроще одеться вы не могли? – осведомился Зверев.
– Высокие башни измеряются длиной отбрасываемой ими тени, великие же люди – количеством завистников, – с важным видом ответил Канто.
– Ну конечно, – кивнул парень. – Было бы чему завидовать! Вы похожи на болванчика с витрины в сувенирной лавке.
– Люди древности не любили много говорить. Они считали позором для себя не поспеть за собственными словами.
