Диди. Термостат – это шкаф, который поддерживает внутри себя определенную температуру. Строго говоря, холодильник – тоже термостат.
Но для двойного нога термостат требовался особый: в верхней части бокалов он поддерживал холод, а в нижней – тепло.
Маша оказалась неплохой помощницей, и вскоре десять бокалов с необыкновенным напитком уже были загружены в термостат, а еще два стояли на столе, готовые к употреблению.
– Чин-чин! – сказала Мария.
– Чин так чин! – согласился Уокки. – Это у вас так говорят?
– Ага, говорят!
«Точнее, говорили! – вдруг подумала Маша. – Ведь теперь все умерли…»
– Что такое? – насторожился Уокки, глянув на девушку. – Не понравилось? Слишком горькое? Слишком холодное?
– Очень вкусный пог! Интересные такие ощущения…. Пока не пойму…
Уокки сделал большой глоток, зажмурился от удовольствия, облизнул верхнюю губу.
«Как Ниин Тафик!» – невольно улыбнулась Маша.
– А еще можно сделать не абрикосовую прослойку, а из другого фрукта, с Земли-13, с ним вообще, как ты говоришь, су-услик, как здорово, но…
– Я так не говорю! – Маша покраснела.
– Да ладно, да ладно! У нас в Фиолетовом Доме, если хотели выругаться, говорили…
– В Фиолетовом Доме?
– Ну в Фтопке. Там много домов. Меня в Фиолетовом держали. Так вот у нас говорили или «тапки», или «слопай тапок», или…
С улицы в открытое окно донесся великолепно исполненный пересвист-перезвон, кто-то звал город:
– Дзинь-Дио-нн-фьи-ннз-Зинейло-о!
Это было очень, очень красиво!
Маша вскочила. Уокки тоже:
– Это моя гостья! Сейчас я вас познакомлю.
Гостьей оказалась щуплая инопланетянка, из зеленоватых, с тонкой кожей и выразительными глазами. Она выглядела не очень, словно была пожилой. И поздоровалась, как старушка: сдержанно и несколько церемонно. Маша удивилась, но из вежливости не стала интересоваться, почему она так. Мало ли каких особей ни бывает среди мутангелов!
– Это та самая Мария Малинина! – гордо проговорил Уокки, когда с приветствиями было покончено.
– Оу! – воскликнула гостья. – Так мы же знакомы!
Маша напряглась. Она не могла припомнить эту женщину, они не были знакомы! Может, у этой тетеньки склероз? Разве на Пи у кого-нибудь может быть склероз?! Не успела Маша ответить, как гостья продолжила:
– Мои соболезнования… Еще раз!
Вот теперь Маша сообразила, кто перед ней! Лещща Мымбе, вот кто! Та самая бабулька, которая буквально насильно оставила Дюшку ночевать в ее обалденном доме, который сразу после этого стал Дюшкиным (Энном! Они встречались на вечеринке, посвященной как раз этому событию. Лещща всем землянам-11 тогда выражала искренние, глубокие соболезнования в связи с тем, что их планета погибла. Да, но только… Помолодела она, что ли, с того дня? А почему не полностью, если легла на омолаживание, как собиралась?
– Спасибо… – сдержанно ответила Маша. – А вы… я… я вас не сразу узнала, извините.
– Ах, вы знакомы! Какая неожиданность! Как приятно! – Уокки Ру Лу был несколько удивлен.
– Да, близкий друг этой девушки оказал мне великую честь, превратив мой дом в Онн и…
– Оу! – взвыл от восторга Уокки.
Маша, не успевшая толком разобраться в местных обычаях, имела слабое представление о том, кто кому оказывает честь в столь деликатных вопросах, как Онны, поэтому не стала выть, а молча продолжала буравить взглядом Лещщу.
– Более того, – продолжила та, – Андрей Клюшкин в процессе перевоплощения в мутангела сумел встретить в пространстве тающей сокращалки моего родного брата, Бьорки, и проложить сокращалку по моему следу…
– Оу-воу-у!!! – с удвоенным энтузиазмом взвыл Уокки. – Это же прекрасно!!!
– Да, да! – согласилась Маша. – Вот это супер!
О сокращалках она успела разузнать куда больше, нежели об Оннах, и понимала, что Дюшка реально молодец. Ведь теперь у этого недомутангела Бьорки и его напарника (о нем Дюшка сто раз рассказывал!) появится шанс не застрять где-то в тумане между мирами, а добраться до Пи… Ну, хоть когда-нибудь!
– Мы только что сделали прекрасный двойной пог, он двойной, он очень вкусный. Угостишься?
– О, если он такой же вкусный, как пончики с кремом, которые делают на вашей Земле-75, не откажусь! – улыбнулась Лещща, но ее улыбка показалась Маше несколько натянутой, напряженной.
– А вы бывали на Земле-75? – спросила Маша.
– Много раз. Если бы не эта Земля, я бы не стала мутангелом! Правда, я не собиралась им становиться, хотела остаться крысой…
– Кры?! – Маша чуть погом не поперхнулась.
– Крысой. Андрей вам разве не рассказывал об этом?
– Я думала, он шутит!!!
Уокки достал из термостата сразу три бокала, хотя Маша еще не справилась с первой порцией, и поставил их на стол. Стол, как и вся остальная мебель в доме, был простой, деревянный. Маша не понимала, как можно жить на Пи, где есть все, буквально все и за просто так, – и вот до такой степени игнорировать блага цивилизации! Допустим, коврики – дань традиции, но стол-то можно приобрести нормальный вместо этого тяжеленного мастодонта? Впрочем, у Уокки на кухне есть нанорезка, радиотермостат, некоторые другие полезные гаджеты… Все не так уж запущено. Но Лещща, оказывается, еще безумнее, чем Уокки. Это ж надо было додуматься – превратиться в крысу, причем насовсем! Дюшка говорил, что она сделала это в знак протеста, во имя свободы и в результате серьезного конфликта с мирозданием. Говорил, что таким образом ей удалось покорить сразу все уровни, необходимые для того, чтобы стать полноценным мутангелом. Но Маша не стала вникать, решила, что Клюшкин все это сочинил. А оказывается, не сочинил!
Малинина вдруг сообразила, что уже добрых пять минут пялится на Лещщу и молчит.
– А… Эмм… Вы…
– Я сохранила много своих воспоминаний, – помогла ей Лещща. – Я бы не стала, но моя история крайне ценна, и меня попросили записать все. Так что ты и твои друзья при желании можете повторно прожить со мной значительную часть моей жизни, посетив соответствующий стеос.
– Обязательно, мы обязательно его посетим! – воскликнула Маша, мимоходом отметив про себя, что, пообщавшись с Уокки, переняла от него привычку повторять слова.
– Ну, кому третью порцию? – спросил Уокки.
Его гостьи дружно помотали головами: у обеих в бокалах плескалось еще достаточно пога.
– Ну вот… – расстроился Уокки. – Вам не понравилось. Так я и знал. Так и знал, да…
– Уокки, пог бесподобен, – заверила его Лещща и мягко, но торжественно добавила: – Однако я пришла попрощаться и забрать твою память.
