Улочку, где остановилась повозка, отделяла от Мимси кладбищенская стена. Подхватив берет, свалившийся на дно ниши, она выбралась наружу и бесшумно соскочила на землю. И всё-таки недостаточно тихо: с голых деревьев, громко хлопая крыльями и бешено каркая, взметнулась целая туча птиц.
Мимси чертыхнулась. Эти тупые вороны что, вообще никогда не спят? Её ведь запросто обнаружат, если вокруг будет такая суета! Она замерла на месте, навострив уши и сжимая рукоятку ножа, который всегда носила с собой.
Повозка приближалась. Медленно, стараясь ступать так, чтобы снег не скрипел под ногами, девочка подошла к выходу.
Было темно хоть глаз выколи. Тусклая луна дрожала между деревьев, больше похожая на отражение в воде. Её слабого света хватало, чтобы видеть, куда поставить ногу и не напороться на кованые прутья, торчавшие тут и там из земли, подобно зубьям капкана.
Кровь стучала в висках. По лбу лился пот, несмотря на зверский холод, от которого слезились глаза.
Кладбищенские ворота были приоткрыты. Затаив дыхание, Мимси прижалась к одному из столбов и осторожно выглянула на улицу.
Сначала она увидела лошадь. Огромный конь першеронской породы
[3], страшно пышущий паром, тащил повозку – нечто вроде чёрной тюремной кареты с зарешеченным окном. Мимси встречала такие на улицах Нижнего города.
Только эта повозка совершенно точно не принадлежала городской администрации. Кучера на козлах не было, и от этого карета казалась призраком.
Тут Мимси заметила человека, который, сидя на корточках позади лошади, внимательно изучал её копыта.
– Тихо, тихо, красавица, – приговаривал он.
Когда тот вернулся на козлы, девочка смогла как следует его разглядеть. Простое крестьянское лицо, сапоги и традиционный кучерской армяк.
– Ещё один, и возвращаемся, – буркнул он, когда лошадь дёрнулась с места.
Мимси следовало бы услышать в этих словах угрозу.
Но на узкой улочке, освещённой тусклой луной, не было никого, кроме мирного извозчика и лошади, монотонно качающей головой. Ни одной живой души.
Где же оборотни?
Когда она услышала очередной всплеск взлетевших с деревьев ворон, было слишком поздно.
– Ни с места, детка, – произнёс голос, от которого у неё похолодела кровь.
Мимси едва успела обернуться. Все трое стояли у неё за спиной. Те же самые охотники, что и вчера, с боевыми тростями и в длинных меховых шубах. Они знали, где надо искать, и захватили её с тыла, прижав к решётке ворот.
– На этот раз не убежишь, милая, – объявил человек в шапке, сдвинутой на затылок.
В ту же секунду ей на плечи упала сетка, утяжелённая свинцовыми грузами. Мимси попыталась вырваться, выхватить нож, но только ещё больше запуталась.
Она упала на колени, рыча и размахивая руками.
– Заставила ты нас побегать, ничего не скажешь, – ухмыльнулся самый мелкий, нагнувшись к ней.
Зря он это. Резким ударом ноги она сломала ему нос.
Оборотень взвыл, из ноздрей фонтаном хлынула кровь. Мимси попыталась перекатиться на бок, но получила удар сапогом по рёбрам, и от боли у неё перехватило дыхание.
– Ах ты паршивка! Ну, подожди…
С перекошенным от злобы лицом человек с сигарой замахнулся. Главарь не успел вмешаться. Свинцовый набалдашник трости опустился Мимси прямо на висок.
Это был страшный удар – ей показалось, у неё взорвался череп.
«Янош, – успела подумать она, прежде чем провалиться в беспамятство. – Он меня продал…»
Шум вороньих крыльев затих, на старом кладбище вновь воцарилась тишина.
Маленькая фигурка на снегу не шевелилась.
– Ты убил её, ненормальный! – прогремел главный.
Яростно взмахнув тростью, он снёс голову одному из гипсовых ангелов.
– Чёрная Дама спасибо тебе за это не скажет, Раф.
Мелкий со сломанным носом стоял в стороне, прерывисто дыша.
Третий человек тихонько ткнул неподвижное тело ногой.
– Да живая она, – сказал он. – Эти уличные твари – народ живучий!
Вожак поморщился и провёл пальцем по шраму, который тянулся поперёк его лица.
– Бросьте её к остальным. Мы и так потеряли уйму времени.
Кучер, неподвижно сидевший на козлах, услышав глухой удар, с которым в повозку кинули тело, слегка подскочил и возмутился:
– Эй, полегче!
Сплюнув в снег слюну от жевательного табака, он обратился к лошади:
– Ну, красавица, слыхала? Можешь радоваться: в последний раз едем с этими упырями.
Глава шестая
– Делегация Западной Сильвании ждёт нас, ваше величество, – произнёс полковник Блиц, протягивая юному правителю портфель с договором – Прочтёте документ ещё раз?
Великий герцог мотнул головой. Он только успел расположиться в келье, выделенной ему отцом-настоятелем, и ему, видимо, не терпелось как можно скорее покончить с делами.
– Хочу вас предупредить: премьер-министр Западной Сильвании – очень несговорчивый человек. Не позволяйте ему…
– Я готов, – перебил великий герцог. – Пойдёмте.
Брат Грегориус ожидал их, чтобы проводить в трапезную, где будет происходить церемония подписания.
Магнус ничего не смыслил в политике, ему, честно говоря, было на неё совершенно плевать. Но он видел портреты премьер-министра Западной Сильвании в газетах и слышал, что о нём говорят: амбициозный человек, способный заживо сожрать врагов. Да и друзей, если это сулит выгоду.
Он возглавлял страну в пять раз крупнее Сильвании и давно мечтал поглотить своего крошечного, но богатого соседа, возродив таким образом Великую Сильванию, существовавшую в давние времена. Правителем этого возрождённого государства стал бы, естественно, он сам.
Только Свену Мартенсону с его удивительным даром убеждения удалось вытянуть из премьер-министра этот договор, который закреплял за каждой страной её границы и наконец, после долгих лет натянутых отношений и бесконечных стычек, утверждал мир между двумя государствами.
«Сможет ли великий герцог противостоять этому человеку?» – с тревогой думал Магнус, когда их делегация направлялась в трапезную.
Премьер-министр, повернувшись спиной ко входу, что-то вполголоса обсуждал со своими советниками: один, в круглых очках, был его личным секретарём, а второй, в военной форме, – адъютантом, этот обменялся с полковником Блицем недобрым взглядом.
По обоим концам длинного стола горели свечи и лежали кожаные папки и чернильницы.
