По грохоту, который ударил в уши, Магнус понял, что Краганмор открыл наружную дверь.
Неужели поддельный монах сейчас на полном ходу сбросит его из поезда?
Из последних сил мальчик уцепился за дверную раму, отчаянно пытаясь удержаться. Но противник оказался сильнее. Получив удар локтем в подбородок, Магнус потерял равновесие и свесился наружу, где оглушительной пощёчиной его встретил порыв ледяного ветра.
Поезд на огромной скорости летел через лощину такой глубины, что дна не было видно. Половина тела Магнуса уже висела над пропастью.
Ударом ноги Краганмор заставил его разжать пальцы. Ещё секунду мальчик пытался удержаться на подножке, бешено размахивая руками.
А потом, не проронив ни звука, упал в снежный вихрь.
Глава одиннадцатая
Мимси резко подскочила и проснулась.
Чья-то рука трясла её, другая – зажимала рот.
– Не двигайся.
Она попыталась вырваться, но малыш Швоб крепко держал её, придавив к полу.
– Тсс! – прошипел он, наклонившись так близко, что до Мимси донёсся резкий запах его дыхания. – Тихо, а то нас застукают.
Она перекатилась на бок, чувствуя, как прыгает в груди сердце.
– Больше никогда так не делай, а то я…
Малыш Швоб со всклокоченными волосами, из которых торчала солома, бросил на неё умоляющий взгляд.
– Они здесь, – прошептал он. – Внизу!
В конюшне слышались обрывки разговора, а в приоткрытую дверь проникал морозный утренний воздух. Мимси высунулась, пытаясь разглядеть, что происходит внизу.
Тело Братча лежало в центре конюшни, завёрнутое в старое дорожное одеяло, откуда виднелись его босые ноги.
– Это кто? – испуганно прошептал малыш Швоб.
– Заткнись. Потом объясню.
Оборотни стояли вокруг. Судя по тому, как неуверенно они держались на ногах и какие помятые были у них лица, ночь они провели в деревенском трактире.
У Рафа – коротышки с сигарой в зубах – на шее висел трофей: старые ботинки Братча, связанные шнурками.
По виновато опущенным плечам оборотней Мимси догадалась, что их застукали за попыткой избавиться от тела. Она слышала звонкий женский голос, распекавший злодеев. Но самой говорившей не видела, как ни вглядывалась в щели между рассохшимися досками.
– Я требую объяснений, Смерч.
– Несчастный случай, госпожа. Больше и сказать-то нечего.
– Несчастный случай? Ребёнок пытался сбежать из-за того, что вы ужасно с ним обращались, и у вас хватает наглости называть это несчастным случаем?
– Спросите у толстого Берга, – защищался Смерч.
В его тоне слышались одновременно страх и ярость. Веко, через которое проходил шрам, нервно подрагивало.
– Спросите у него, – повторил он. – Одноглазый был сущим отродьем…
В воздухе свистнул хлыст, и злодей умолк.
– Вы пьяны, Смерч. Следите за языком, не то я затолкаю ваши слова обратно вам в глотку. Ещё раз спрашиваю: каким образом вы рассчитываете избавиться от тела бедного мальчика? Сбросите его в канаву, как падаль?
Оборотни ошалело таращились на свои ботинки, и это, похоже, ещё больше распаляло её.
– Я задала вопрос. Или, может, вы не только лгун, но и трус, раз так растерялись в присутствии женщины?
Смерч отступил на шаг.
– Чёрная Дама, – прошептал малыш Швоб. – Сейчас она им покажет!
В животе у Мимси что-то перевернулось. Так вот она… Эта таинственная дама, по чьему приказу их похитили и которой Мимси поклялась отомстить?
Девочка осторожно высунулась, чтобы увидеть её.
Женщина в чёрном бархатном платье была очень высокая (по крайней мере по сравнению с вожаком оборотней). Лицо скрывала вуаль, которую прерывистое дыхание прилепило ко лбу и губам, позволяя угадать под кружевом твёрдые, будто вытесанные из камня черты.
Она взмахнула хлыстом, который держала в обтянутой перчаткой руке.
– Вы лгали мне, Смерч, причём с самого начала. Наша сделка была предельно чёткой: вы обращаетесь только в самые бедные приюты Гульденбурга. Вместо этого вы похищали детей прямо на улице, запугивали их и обращались с ними самым ужасным образом, чтобы они не посмели никому рассказать о вашей жестокости. И после этого у вас хватает наглости требовать вознаграждение?
Смерч пожал плечами и плюнул на пол.
– Какая разница, где именно мы их нашли? Эти гадёныши, их ведь везде полно, они как сорняк…
– Вы мерзавец, – холодно перебила его Чёрная Дама. – Я сильно ошиблась, поверив вам, и мне некого в этом винить, кроме себя самой. Но смерти этого несчастного мальчика я вам никогда не прощу. Исчезните, пока я не передумала и не отправила вас за решётку.
Смерч побледнел.
– Парни, вы слышали? – спросил он с неожиданной угрозой в голосе и направил на Чёрную Даму свинцовый конец трости. – Так дела не делаются, дамочка. Вы получили своих щенков, а нам уж, пожалуйста, давайте наши деньги. По восемьсот сильвенгрошей за голову, и чтобы без фокусов, иначе…
Хлыст рассёк ему скулу, прежде чем Смерч успел сообразить, что происходит.
– Вы смеете мне угрожать? Вон, все трое. Пока я вас не выпорола, как дворовых псов!
Смерч поднёс руку к щеке. Обнаружив, что оттуда хлещет кровь, он издал бешеный рёв.
Его пособники, похоже, резко протрезвели.
– Не надо было этого делать, – прорычал Раф.
Внезапно в его руке блеснуло лезвие.
Мимси зажмурилась, узнав в оружии оборотня собственный нож. Она не хотела видеть, как зверюга прирежет Чёрную Даму. В этой неравной схватке у хозяйки Дачи не было ни единого шанса.
Снизу донёсся шум борьбы, кто-то закричал от боли.
– Госпожа, кажется, объяснила вам, что нужно делать, – проговорил вдруг приятный женский голос, которые и Швоб, и Мимси сразу узнали.
Мимси снова открыла глаза. На пороге конюшни стояли госпожа Спенсер и толстяк Берг с кучерским кнутом в руке.
Раф, упавший на колени, со стоном осматривал свою нелепо выгнутую руку. Человеком, который его разоружил, оказался здоровенный парень с черепом идеально круглой формы. Он оттолкнул нож ногой, и тот улетел под повозку.
– Вадим, проводите этих господ к их лошадям, – приказала Чёрная Дама. – И проследите за тем, чтобы до полудня они покинули границы нашего округа.
Она обернулась к вожаку оборотней.
– Прощайте, Смерч. Попутного ветра я вам желать не стану. Но если вам вздумается вернуться и кому-нибудь здесь угрожать, имейте в виду, что мы в состоянии за себя постоять.
