– Вот негодяи! Мой отец им устроит, когда мы отсюда выйдем.
– Мы не выйдем.
– Чего?
– Ничего. Дай сюда фонарь.
– Что ты будешь делать?
Она уселась на лежанку, достала нож и принялась отвинчивать от фонаря крышку.
– Миску для Братчи. Его пора кормить, – объяснила она, устраивая котёнка между колен.
Молока в бутылочке оставалось совсем немного, на донышке. Котёнок проглотил его за долю секунды и принялся тереться о ногу Мимси, жалобно мяукая.
– Ты правда думаешь, что сейчас подходящий момент, чтобы кормить кота? – изумился Магнус.
Она неохотно подвинулась, освобождая ему место.
– А ты считаешь, что лучше уморить его голодом?
Валенки Магнуса пропитались водой, шуба – тоже.
– Мы тут до утра не продержимся, Мимси. Нужно выбираться, иначе…
– Они не вернутся.
– Ты о чём?
– Они расстроились, что тот солдат, на которого мы наткнулись, не прикончил нас прямо в лесу. Им жутко неохота с нами возиться.
– Ага, и поэтому они оставят нас здесь подыхать?
Звук собственного голоса напугал Магнуса, казалось, он поднимается откуда-то со дна колодца. В ответ Мимси только молча посмотрела на него.
– А Свен? Думаешь, они его…
– Он нужен Краганмору. Его оставят в живых. По крайней мере до суда.
Спокойствие Мимси пугало. Забившись в тёмный угол лежанки, она что-то рассматривала на стене, водя по ней пальцем.
– Смотри.
Дно ниши было покрыто чёрным мхом. В некоторых местах кто-то проскрёб в нём зарубки, даты и имена, едва различимые в круглом луче фонаря.
Они находились в карцере, в промозглых подземных застенках, куда не проникал свет. Сюда ссылали непокорных каторжников или заключённых, наказанных за побег. Интересно, кто-нибудь из этих несчастных вышел из Холодильника живым?
Несмотря на толстые стены, слышно было, как снаружи, атакуя крепость, скрипит и скрежещет лёд. Начинался ледоход. Ледяная чёрная каша плескалась под ногами, отфильтрованная каменной кладкой.
Не пройдёт и двух часов, как их лежанка будет затоплена.
А потом? Что случится с ними, когда всё подземелье наполнится водой?
Борясь с отвращением, Магнус соскользнул в воду. Она уже доставала ему до колена. Он прошлёпал к двери и изо всех сил потряс её, но только ударился плечом и ободрал руки.
Мимси лежала, свернувшись клубочком, в нише, под самой стенкой. Он заставил её сесть и примостился рядом. Она так сильно дрожала, что слышно было, как стучат зубы.
– Не засыпай. Если мы уснём, то всё.
Свет фонаря понемногу слабел. Магнус порылся в кармане и достал талисман Анука.
– Остаётся последний шанс. Очень маленький, но всё же. Я видел, как Отар исчезал с помощью этой штуки.
Мимси не отреагировала, и Магнус потряс её за плечо:
– Я тебе рассказывал, помнишь? Мы с ним ехали верхом, и он вдруг – хоп! – и никого нет. Мы сбежим, Мимси, вдвоём! Сейчас попробуем…
Однако он тут же осадил себя.
– А, чёрт! Ничего не выйдет. Отар ведь говорил, что только люди его племени могут пользоваться помощью Анука.
В эту секунду фонарь погас, и в тюремном колодце настала полная тьма.
Магнус взвыл от отчаяния.
Он попытался подхватить фонарь, но вместо этого грохнул им об стену. Раздался звон стекла, и разбитый фонарь с плеском упал в воду, унося с собой их последнюю связь с миром живых.
Ему показалось, что отчаяние заглатывает его целиком.
– Прости…
В темноте скрежет льда за стеной казался ещё более ожесточённым, и теперь, когда они ничего не видели, стало совсем холодно.
– Поговори со мной, Мимси. Скажи что-нибудь.
– Слишком холодно, – ответила она.
– Говори. Не засыпай.
Магнус отыскал в темноте руку Мимси. Совсем ледяная! Он тёр её ладонями и согревал дыханием, пока она не стала снова мягкой и тёплой.
– Братчи…
– Он тут, не волнуйся.
Она сказала что-то ещё, и ему пришлось нагнуться поближе, чтобы расслышать.
– Что? Что ты говоришь?
– Моя мама. Кажется, я её нашла.
– Что?
– Кажется, я нашла свою маму.
Мимси никогда не смогла бы произнести этого, если бы не дурацкий фонарь, отдавший богу душу. Девочке давно необходимо было с кем-нибудь поделиться своим открытием, которое терзало и мучило её.
– Та женщина, Чёрная Дама… Она не такая плохая, как я сначала думала. То есть нет. Я её ненавижу за то, что случилось с Братчем, но…
Мимси так замёрзла, что губы с трудом шевелились. Магнус сжал ей руку, чтобы подбодрить.
– У неё… Однажды, давно, у неё родился ребёнок. Девочка. И её украли из колыбели.
– Хочешь сказать, это была ты? Ты – дочка Чёрной Дамы? Но как…
– Отметина у меня на щиколотке… Это не татуировка. Родимое пятно. У её ребёнка было точно такое же. В форме полумесяца.
Магнус вспомнил, как Мимси резко отдёрнула ногу, будто он мог раскрыть постыдный секрет.
– И возраст совпадает, и примета, и вообще всё. Понимаешь? Я всегда считала, что меня бросили, что… Так говорили сёстры в приюте: мама захотела от меня избавиться. А это неправда, это подлое враньё. Меня отняли у мамы, когда я только-только родилась.
Шум воды становился оглушительным. Мимси дрожала с ног до головы, словно какой-то узел внутри неё развязался. Магнус хотел приобнять её за плечи, но только больно ударился лбом об стену.
– Я не знаю, что сказать, Мимси. Чёрт возьми, зачем же тогда ты уехала? Почему не осталась с ней, вместо того чтобы впутываться в эту жуть?
– Она не знает, что я её дочь.
– Что?
– Я ничего ей не сказала. Не хочу, чтобы она знала.
– Но почему? Это же смешно!
– Потому что… – произнесла Мимси сдавленным голосом. – Потому что она плохой человек.
Магнусу показалось, он ослышался, когда Мимси проговорила:
– Магнус, это Алисия Оппенгейм.
– Что? Что ты несёшь?! Она ведь…
– Нет-нет. Она не погибла. Выжила, как и Краганмор. И это моя мать, Магнус. Я дочь Алисии Оппенгейм. Понимаешь, что это означает?
Он закрыл глаза, пытаясь остановить головокружение. Алисия Оппенгейм?
– Лучше бы я этого никогда не знала! Я дочь преступницы, Магнус.
– Да что ты городишь?!
