Прямоугольное помещение, в центре которого располагался большой камин, было плотно заставлено столами. За ними селяне пили, смаковали горячие блюда и слушали байки местных рассказчиков, которые всегда оказывались на таких сборищах. По винтовой лестнице, прячущейся прямо за массивным, высотой от пола до потолка, шкафом с медными ручками, то и дело поднимались посетители, решившие переждать буйство погоды в уютном прибежище. Хозяин бегал от одного стола к другому, не оставляя без добрых слов ни одного гостя, а они в трактире были самые разные – начиная от компании молодых парней, которых разгулявшаяся погода прогнала с работы в полях, до стариков, которые по привычке собирались здесь вечерами за игрой в кости. Немногочисленные дамы были в сопровождении мужей, отцов и братьев и вели себя скромно, лишь изредка порицая некоторые поступки подвыпивших спутников.
Адалин не заметила, как начала представлять себя на месте то одной, то другой женщины: вот одна – явно дочь полного мужчины в соломенной шляпе, держит его за руку и неустанно одергивает, напоминая, что хочет спать; а вот другая – жена худощавого нескладного паренька – громко осуждает мужа за количество выпитого; вот мать двоих детишек держит сразу обоих на коленках и ждет, пока супруг договорится с трактирщиком о комнате. У каждой были свои предназначение и цель; свой спутник, с которым они делили радости и горести; своя длинная, полная событий жизнь. И она заиграет новыми красками, когда прилив магии прокатится невидимой волной по королевству, как только Адалин принесет себя в жертву у ритуальной чаши. А принцесса так и не познает ни привязанностей, ни свободы, ни любви.
На плечо девушки легла чья-то рука, и Ада вынырнула из грустных размышлений.
– Адалин, – в который раз позвал Винсент принцессу, пока она смотрела в одну точку и хмурила брови, явно не слыша его. – Мы закончили и можем пойти готовиться ко сну. Вы нормально себя чувствуете? – спросил командир, глядя на побледневшую девушку.
– Устала, – проронила принцесса, вскочив со стула. Тут же тело охватила странная слабость – ноги подкосились, и только Винсент не дал упасть обессилевшей принцессе на пол.
– Вижу. – Подняв на руки притихшую Адалин, командир направился к лестнице на жилой этаж. Следом за ними двинулся и Аль. Леверн, не скрывая довольной улыбки, обратился к названному брату:
– Вот видишь, наш суровый командир тоже к девочке хорошо относится. Уж лучше пусть он ее на руках тягает, чем я его! – Последнее довольный рыцарь прокричал вслед ушедшему Винсенту как можно громче. – Притворялся разнеженной барышней – разок стукнули, а потом таскай его на плечах, как девчонку! – Леверн фыркнул, почти идеально скопировав своего коня. А после добавил, понизив голос: – Я боялся, что он совсем Аду своими суровыми взглядами замучает. Холодный, как речные воды в зимний месяц. Но ничего, мы его научим манерам.
Альвах же только покачал головой. Уж лучше бы суровый командир держал лицо да не добрел ни капли – и вояки повинуются лучше, и сердце принцессы целее.
* * *
Наблюдая за мгновенно уснувшим на узкой деревянной койке Леверном, Винсенту оставалось лишь удивляться – рыцарь вначале показался ему донельзя избалованным, но внук начальника королевской стражи чувствовал себя комфортно в любых условиях. Будь то открытые, продуваемые ветрами поля, холодный, застилающий глаза ливень или же сейчас – абсолютно неудобная койка. К чести Альваха, он тоже уснул сразу, едва коснувшись головой одной из двух имевшихся подушек. Раненый держался молодцом, и Винсент про себя восхитился стойкости не выносливого с виду парня. Вторая подушка, как и единственное одеяло, выделенное извиняющимся трактирщиком, были предоставлены принцессе, которая старательно притворялась спящей. То ли не хотела беспокоить Винсента, то ли приманивала сон – причин, почему Адалин не спала, он не понимал. Хоть и сам не мог уснуть. На полу было привычно, даже удобно, но неспокойные мысли в голове не желали уступать место отдыху. В конце концов, потеряв надежду на сон, Винсент тихо спустился вниз и вышел на улицу. Беснующаяся погода понемногу успокаивалась, и холодная ночь вступала в свои права. Командира не покидало ощущение, что завтрашний день будет тяжелым и хотя бы краткий сон ему необходим. Закутавшись поплотнее в плащ, он вернулся в комнату, решив на этот раз разбудить Леверна на вахту вовремя.
* * *
Клер, чувствуя опустошение, брела по наполненной людьми улице. Ювелир, этот с виду добрый старичок с пышными усами, на самом деле оказался далеко не тем человеком, которого она искала, – мастер наотрез отказался принимать украшения принцессы. Возможно, всему виной был ее покаянный вид – не могла служанка чувствовать себя уверенно, пытаясь продать настоящие сокровища за бесценок. К счастью, у Клер было другое украшение на продажу, и она ушла из лавки с мешочком монет, но эта победа не принесла и толики радости. Не обрадовала служанку и сладкая выпечка, которую она купила в кондитерской лавке. Вкус вишневых пирожков казался пресным, и Клер доедала их через силу. Погода давно хмурилась, и с раскатом грома с неба обрушилась стена дождя. Уличные торговцы проклинали непогоду, которая распугивала клиентов. Многие рассчитывали на осенний праздник – товары, доставленные со всех уголков королевства, продавцы планировали сбыть по самой лучшей цене. Но сейчас, поспешно убегая с улиц, которые норовили превратиться в реки, умельцы самых разных профессий искали убежища в пабах и трактирах, где хозяева наоборот радовались ненастной погоде и большей прибыли.
Клер приметила портняжную мастерскую и, ловко перепрыгнув через лужи, в мгновение ока оказалась внутри. В одежде их компания нуждалась так же сильно, как и в лекарствах. Особенно ее высочество – красное платье слишком привлекало внимание. Портнихи обещали выполнить срочный заказ к завтрашнему дню, и Клер надеялась, что второй раз придет к ним уже не одна. Перебегая от одного спасительного карниза к другому, служанка не оставляла надежды добраться до лечебницы еще до того, как на воротах решат, что выпускать жителей из города во время разбушевавшейся непогоды небезопасно. Впереди замаячила вывеска лечебницы, которая тут же скрылась за стражами, перегородившими ей путь. Грозные лица служителей порядка не предвещали ничего хорошего.
– Я могу вам помочь? – поинтересовалась Клер, приставив руку козырьком к глазам, чтоб рассмотреть лица незнакомцев.
– Ваши вещи, – бесцеремонно потребовал высокий страж, и сердце девушки пропустило удар. Его напарник, не дожидаясь разрешения, выхватил у нее сумку и вывалил все содержимое прямо в лужу под ногами. По спине Клер пробежали мурашки, но она не была уверена, от холода это или от того, как мелькнуло в воде колье госпожи с крупными рубинами.
– Да уж, Хэдес, ювелир Актеон был прав. Надо скорее отвести воровку в тюрьму, пока нас не смыло дождем вместе со всем богатством. Это же какую знатную даму обокрала… – страж Хэдес, поправив шляпу-котелок, поднял ворот плаща от бьющего в лицо дождя. Его напарник крепко схватил за руку Клер, не дав ей и шанса объясниться, – отрывистые слова девушки потонули в звуках ненастной погоды.
* * *
Винсент не обращал внимания на Леверна, что соловьем разливался перед принцессой, рассказывая о своих подвигах, приукрашивая места и действия. Они держали путь к городу, и командир был погружен в мрачные, как сегодняшнее утро, мысли. Недовольный рыцарь, узнав, что Винсент не намерен ждать Клер, долго сыпал обвинениями в сторону «непутевого командира, который так и жаждет идти наперекор мудрейшим решениям». Перепалка, вспыхнув, словно фитиль свечи, затянулась на добрые полчаса, в течение которых Леверну все же удалось вывести на крик обычно холодного Винсента. Командир порядком устал от пререканий и, не выбирая выражений, вкратце рассказал о разговоре с Гектором. Леверн, выслушав красочную и очень емкую речь, остаток времени собирал вещи молча.
