Глаза рыцаря лихорадочно блестели, Клер испуганно смотрела на брата.
– Почему ты винишь во всем себя? – медленно и твердо спросила она, не отводя взгляда. – Медальон продала я, не принимай это на свой счет. Он бесценен как память, но, думаю, отец со мной согласился бы. Между жизнью Аля и памятью об отце верный выбор только один. И никогда – слышишь, никогда – не говори, что виноват в том, что у нас нет отца. Это был его выбор, и ты не вправе умалять его решений.
Клер, едва касаясь локтя Леверна, провела пальцами вверх, дотягиваясь ладонью до плеча друга. Мысль, терзавшая ее долгое время, еще до путешествия, наконец приобрела четкую форму. Названному брату, замершему от ее прикосновения, она как можно спокойнее сказала:
– Весь мир не зависит от тебя – не думай, что ты причина каждого мига счастья или каждой нашей неудачи.
Клер отступила на шаг – даже тщательно обдуманные слова после их произнесения вслух звучали иначе. Леверн слишком много их опекал, и это вредило ему, хоть за своей беспечностью он и не замечал потерь. Забота была его наваждением, главной целью в жизни, и Клер только сейчас начала осознавать, к каким ситуациям может привести его чрезмерная самоотдача. Она с болью размышляла о том, что было бы, не встреть ее родной брат Леверна давным-давно: «Была бы семья целой? Уж точно. Но были бы мы счастливее? Нет. Мы должны Леверну не меньше, чем он нам, и глупо думать о том, как могло быть». Стараясь смахнуть наваждение, Клер, зажмурившись, потрясла головой.
– Пойдем. Аль явно волнуется, – улыбнулась она. Ухватив рыцаря за руку, Клер направилась обратно, но тот остановил ее.
– Погоди, – он подошел вплотную. Вытащив из кармана золотой медальон на цепочке, Леверн одной рукой убрал волосы с ее шеи и надел украшение. – Продашь еще раз, и я буду невероятно зол, поверь мне.
«Он ничего не вынес из моих слов», – поняла сестра.
– Что… как? – Этот поступок был неожиданностью. Но, быстро окинув друга взглядом, Клер заметила, что на указательном пальце виднелась белая полоска незагоревшей кожи – след от кольца.
– Нет, только не говори… – Клер не закончила, чувствуя, как поднимается ком в горле. Эмоции, захлестнув ее подобно летнему ливню, быстро набирали обороты – напряжение стало выходить вместе с солеными слезами. Леверн ошарашенно наблюдал, как его названная сестра вдохновенно плачет, крепко схватившись за его руку своими ладонями. Прохожие стали удивленно оборачиваться на них, молча порицая молодого человека за слезы его спутницы.
– Началось… – раздосадованно подметил рыцарь, обнимая Клер.
«Как жаль, что именно ей пришлось ехать с нами, – думал он. – Она опять приняла все слишком близко к сердцу».
– Продал я кольцо, чего плакать-то? Словно оно мне так уж необходимо было. Да я б его выкинул, если бы вообще помнил, что ношу. Ты же знаешь, для меня эти безделушки все одинаковы, – вдохновенно врал рыцарь, обнимая всхлипывающую девушку. Хорошо, что надолго ее слез не хватило. Клер успокаивалась, убаюканная мерными поглаживаниями и бредом, что нес ее друг.
– Но кольцо ведь твой отец подарил, – особо не пытаясь спорить, пробормотала она, упираясь лбом в грудь Леверна.
– Подарил и подарил. Лет через сто наведаюсь в его поместье за новым кольцом, если хочешь. Правда, думаю, отец назло мне доживет до этого момента и всех собак спустит, но это пустяк. – Леверн в красках представил себе реакцию дорогого родича на подобную выходку и улыбнулся себе под нос. – Давай вытирай слезы, плакса, и пойдем обратно. Я удивляюсь, как только на твой плач не прибежал Аль – ты ревела так, будто я не кольцо продал, а тебя в рабство. Да за что опять?! – Получив очередной пинок, рыцарь зашелся в праведном негодовании. – Мне сейчас еще от твоего дорогого братца огребать! Побереги меня!
Они решили немного прогуляться по залитой солнцем узкой улице, где им приходилось то и дело уступать дорогу спешащим навстречу людям.
– Спасибо, – немного погодя промолвила Клер. Она сказала это так тепло, что рыцарь почувствовал себя лучше – ему удалось хоть немного, но сгладить ситуацию. Теперь он чувствовал себя спокойнее и, чего греха таить, довольнее.
– Я за вами все равно буду присматривать – нравится тебе или нет. Так что смирись, – ответил рыцарь, стараясь говорить как можно мягче.
Клер молча признала свое поражение, но желание оставить последнее слово за собой взяло вверх.
– Тогда я помогу тебе выбрать нормальную девушку. Ведь правда, Одуванчик, с ними у тебя одни неудачи. – Она по-своему истолковывала бесчисленный поток дам в жизни молодого рыцаря.
Клер, крепко ухватившись за руку Леверна, всю дорогу до лечебницы щебетала о том, что истории о похождениях светловолосой мечты только чудом не дошли до ушей его деда, а ведь они были совершенно разные. Леверн молча слушал наставления сестренки, и в памяти вновь всплыл утренний сон. Рыцарь ощутил укол совести, пока Клер, не ведая о его сомнениях, продолжала объяснять, что давно пора завести семью.
Когда они вернулись в лечебницу, Альвах вручил Леверну листок бумаги и карандаш, требуя объяснений. Леверн понял, что Альвах не хочет, чтобы его рассказ был кем-то услышан. Адалин, увидев этот жест, терялась в догадках. К принцессе подошла Клер и, пряча заплаканные глаза, предложила госпоже пройти на второй этаж, чтобы сменить грязную одежду на новую. Адалин ничего не оставалось, как проследовать за служанкой, пряча в сердце маленькую обиду на то, что разговор названных братьев остался только между ними.
* * *
На ходу разминая затекшие ноги, Леверн направился к камину, полыхающему с самого утра. Рыцарь забросил наполненные немым диалогом листки в камин, наблюдая, как пламя мгновенно сжигает тонкую бумагу. Кажется, они пришли к чему-то общему – друзья теперь выглядели не в пример спокойнее. Немного погодя в комнату вернулись Адалин и Клер, и схожая радость цвела на их лицах – обновки пришлись по вкусу как принцессе, так и служанке. Длинные свободные рукава синего платья Адалин позволяли ей спокойно двигать пальцами и при необходимости прятать в них когти. Юбка из мягкой ткани доставала до самых щиколоток и приятно скользила по ногам при движении. Одеяние было лишено помпезности и алого цвета, но Адалин на удивление быстро привыкла.
На Клер же было платье насыщенно-желтого, как солнце, цвета, с фонариками на плечах и узкими рукавами. Сама служанка выглядела довольной – она больше не чувствовала себя неуютно в запачканном наряде. Поправив медальон, виднеющийся в округлом вырезе платья, Клер провела принцессу к свободному стулу.
Винсент, допив чай, направился в конюшню проверить лошадей. Получив напоследок распоряжение «не появляться как можно дольше, чтобы нормальные люди отдохнули от вашего хмурого лица», командир мысленно прозвал Леверна истеричкой и побрел к городским воротам. Полуденное солнце почти не грело, и мужчина с тревогой думал, как потом они будут ночевать на открытой местности, ведь дорога к храму лишь частично вела через населенные пункты. «Нужно запастись всем необходимым», – напомнил он себе и начал составлять список того, что пригодится. С тоской вспоминались огромные запасы еды и предусмотрительные слуги в процессии – в многочисленных сундуках было припасено и множество теплых вещей для предстоящих морозных вечеров.
