– Да тебе, смотрю, совсем жарко. О, новое письмо! – обрадовался любопытный Леверн, но тут же умолк, обратив наконец внимание на паршивое настроение командира. Посерьезнев, он спросил: – Что там?
– Скажи мне, Леверн, зачем мы здесь?
На столь неожиданный вопрос он ответил, даже не задумавшись:
– Мы выполняем приказ.
– Чей?
– Короля.
– Короля… – выдохнул Винсент и сжал письмо еще сильнее. – Благородный отец, отдавший дочь в лапы безумцев храма. Семнадцатилетнюю девочку. Ребенка, Леверн. – Его собеседник не реагировал, и Винсент повторил: – Мы ведем ребенка на смерть. Спасаем ее сейчас, чтобы самим отвести к смерти. Ну же, рыцарь! – Винсент сорвался на крик, не понимая, почему ему приходится втолковывать то, что он понял уже давно. – Кем нужно быть, чтобы чувствовать себя нормально?!
– Успокойся. Нашел непонимающего, – отрезал Леверн. В его глазах виднелось уже давно принятое решение, а голос не выдал ни единого сомнения: – Наше дело – служить. Ты давал присягу короне, вот и исполняй клятву. Да, задание не сахар, но стоит дать свободу таким мыслям, как захлебнешься в сомнениях. Думаешь, мы с Альвахом – бесчувственные звери? Что нам ее не жаль? – Леверн умолк. Тишина в ответ подтвердила его догадку. – Ты, видно, так и думаешь. – Горький вздох все же сорвался с губ Леверна. – Твое право. Можешь не верить в магию, ритуалы и страшные сказки о пустыне, которыми пугают детей, но прими за единственно верный факт: принцесса верит, что добровольно спасает мир. Поэтому убери этот омерзительно щенячий взгляд, которым ты смотрел на Аду, пока она пела, и помни о приказе. Если не помогает, вспоминай короля или Ролло. Образ начальства обычно восстанавливает дисциплину.
– Я как раз сейчас вспоминаю Его Величество, – сквозь зубы процедил Винсент, гнев только начал расходиться по венам. – Евандеру удалось разведать, что к чему. – Он помахал мятым письмом. – Это король организовал нападение на нас! По случайному совпадению, тот самый, которому мы служим! Ну же, рыцарь, – мужчина постепенно понизил голос, – мысли о преданности все еще возникают?
– О чем вы?
Этот голос принадлежал, увы, не Леверну. Командир обернулся, до последнего надеясь, что ему показалось и голос принадлежит не принцессе.
Адалин в ужасе смотрела на него, придерживая от порывов ветра серебряными когтями капюшон. Шанс, что она не слышала его последних слов, мгновенно испарился.
* * *
Клер, потягивая третью по счету чашку чая, с удовольствием наблюдала, как ест Альвах. Ее братец давно наплевал на правильный режим питания, и войны за то, чтобы Аль ел хотя бы пару раз в день, продолжались уже несколько лет. Он, по мнению сестры, вообще недостаточно заботился о себе. Он был опрятен, часто пребывал в хорошем настроении, был в отличной физической форме, ел (когда ему об этом напоминали), но Клер все равно была недовольна. Братик после истории с покинувшей его возлюбленной не искал ни с кем встреч. Уже который год он отказывался от любых знакомств, что ему настоятельно подсовывал Леверн, вызывая таким поведением беспокойство у сестры и друга.
– Клер, а почему музыка Леверна – эхо былого? – поинтересовалась Адалин, решившись отвлечь служанку от мыслей, из-за которых хмурился ее лоб.
Клер, удостоверившись, что брат не против рассказа, выдохнула, беспокойно перебирая кончик косы:
– Когда Аль… говорил… – Она запнулась. – Он часто напевал свои стихи под аккомпанемент Леверна. Альвах научил его играть на тирфе, вопреки россказням, что это умение снизошло на Леверна во сне. Леверн и тогда не играл без моего брата, не играл без него и сейчас – он отказался от тирфы. – Клер смотрела на принцессу, надеясь, что ее высочество поймет, какой получила подарок. – До сегодняшнего вечера. Он забыл о добровольном ограничении ради вас.
Адалин смущенно улыбнулась Альваху, испытывая стыд. Ее коробила сама мысль о том, что она, пусть и невольно, отняла что-то у него, ведь она скорее лишится руки, нежели позволит произойти подобному. Но юноша смотрел на нее без осуждения, и принцесса знала, что он не таит обиды ни на нее, ни на рыцаря.
– Пойду поблагодарю его. – И принцесса выбежала на улицу, на ходу укутываясь в плащ.
– У госпожи доброе сердце, и Одуванчик правильно сделал, что помог ей, – поделилась Клер, упустив момент, когда у их стола появился незнакомец и заслонил собой свет над столом.
– О, а красавица убежала? – влез он в разговор.
Мужчина держал четыре кружки с пенным пивом и недоуменно оглядывал пустые стулья. Не спрашивая позволения, незнакомец сел на свободное место и поставил на стол свою ношу. Запах хмеля ударил в нос Клер, и она невольно задержала дыхание.
Мужчина был навеселе и, не понижая голоса, пробасил:
– Я только познакомиться собрался. Подружка ваша поет как соловей! А хмурый такой тип, с вороньим взглядом да мечом за пазухой, – ухажер ее, что ль? – не обращая внимания на молчание, продолжал навязчивый посетитель. Развязный тон полностью соответствовал его облику: закатанные до локтя рукава темной рубахи, от которой сильно разило потом, и лицо, бордовое от количества выпитого.
– Но, тсс! – Незнакомец приложил палец к губам и, словно доверяет близким людям тайну, прошептал: – Я тоже кой-чего имею. Таким обычно оленей освежевывают. Незаменимая штука! Особенно для трактиров. – Громоподобно рассмеявшись, он довольно продемонстрировал замотанный в ткань охотничий нож.
Клер резко выпрямила спину и боялась пошевелиться, сердце в ужасе забилось быстрее. Она сцепила дрожащие пальцы, не сводя глаз с небольшого ножа в руках гостя, которым тот хвастливо играл.
«Брось, брось, – мысленно умоляла Клер. – Мозолистые пальцы обычного работяги. Пусть и пьяного. Они ничем не похожи на другие руки, с гладкими ногтями. Его пальцы не запачканы кровью. Он не сделает ничего плохого. Не сделает же? Его наглость – из-за осушенной до дна кружки. Она временна». Но страх, минуя любые доводы в голове, рос комом. Тенью перед глазами вырастала чужая фигура.
Аль потянулся к тонким кинжалам на бедре, бросив сестре предупреждающий взгляд. Юноша был собран, за годы службы он видел не одну пьяную драку и благодаря сумасбродству Леверна едва ли не в каждой сам принимал участие. «Пьяница уйдет живым, пусть только уберется сейчас, пока не поздно. Но как сказать ему об этом, если Клер не может вымолвить ни слова, как и я?»
– Нет вашей подружки. Неудача, – расстроился мужчина, обращаясь сам к себе. – Хотя ты, пташка, тоже ничего. Хилый мальчик молчит, значит, не против? – Мужчина, решив, что Альвах не представляет опасности, потянулся через стол к замершей девушке.
Примерно через минуту Леверн вошел в трактир и стал свидетелем следующей картины: Альвах, забыв о раненом плече, вжимал физиономию странного бугая в стол, заведя его руку за спину. Судя по красному лицу и визгу, который, как оказалось, издавал незнакомец, ему было больно. Губы немого юноши искривились, а взгляд не скрывал ярости. Сердце Леверна замерло, когда он перевел взгляд на Клер.
