Впоследствии по этому поводу в интервью газете «Аргументы и факты» (№ 33 от 18 августа 2010 года) Брэдбери высказался в свойственной ему бесцеремонной манере: «Люди – идиоты. Напридумывали кучу дурацких вещей – костюмчики для собак, менеджеров по маркетингу и айфоны, от которых не остается ничего, кроме кислого послевкусия. Если бы мы развивали науку, исследовали Луну, Марс и Венеру… кто знает, каким бы стал мир? Человечество могло бы летать в космос, но вместо этого оно предпочло потребление – хлещет пиво и смотрит мыльные оперы».
В пику мещанам и обывателям Брэдбери вкладывает в уста наставника Гонна Великолепного напутствие главному герою поэмы – Ахмеду (и каждому из нас): «Ты должен прыгать с утесов и мастерить себе крылья, пока падаешь наземь!»
Дилемма Холлербохена
Краткая фантазема
Холлербохен попал в безвыходное положение. Он умел предсказывать будущее. Он знал, когда ему суждено умереть, и это его весьма огорчало, как вы, наверное, догадываетесь. Перед ним, как на ладони, простиралась его жизнь во всех ее ответвлениях. Он знал, что умрет на следующий день. Он видел, как мощный взрыв разносит его на мелкие кусочки.
Холлербохен был наделен и другим потрясающим свойством. Он обладал уникальной способностью замирать во времени на несколько минут. Но, как ни прискорбно, всего лишь на несколько минут.
Ему грозила смерть, и его охватил ужас.
«Тот самый День» настал, и Холлербохен заглянул в будущее силою своего могучего разума. Вот бы не знать никогда об этом роковом свойстве, которым он так основательно владел. Он знал, что в этот день мог выбрать тысячи путей в будущее, но каждый из них оканчивался ужасной смертью. Какой из них предпочесть, зависело исключительно от Холлербохена.
Он вышел из своих апартаментов и направился к лифту, чтобы спуститься на двенадцать этажей в гостиничный вестибюль. Однако предчувствие нависшей беды не исчезало. По пути он решил замереть во времени и посмотреть, что будет. В следующий миг лифтовые тросы лопнули, как только подобие Холлербохена вошло в кабину. И она с обвальным грохотом разбилась о цементный пол. Холлербохен в ужасе отшатнулся от увиденного. Ведь он узрел, как входит в кабину и погибает при аварии! Он ущипнул себя, чтобы убедиться, что все еще жив. Но он знал, что жив, так как в этот миг замер во времени.
Потрясенный, он вернулся в свой номер и попытался размышлять трезво. Он знал, что не посмеет покинуть гостиницу на лифте, потому что погибнет. Тогда он вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице.
На третьем этаже путь ясновидящему преградил некто с пистолетом и потребовал у него деньги. Холлербохен быстро замер во времени, и когда раздался револьверный выстрел, пуля не причинила ему вреда, хотя он заметил, как его фантомная фигура падает замертво на ковер.
Холлербохен удрученно открутил назад свои шаги. Он не хотел умирать, но смерть была неизбежной. За следующий час он неоднократно пытался выйти, но каждый раз, как только он подходил к лифту, тот срывался в шахту точно таким же образом. Он растерянно задавался вопросом, не надоело ли узникам падающей тюрьмы погибать столько раз кряду. За последний час они срывались уже пятнадцатый раз. И каждый раз, когда он спускался по лестнице, возникал все тот же грабитель и палил в него. Все это начинало надоедать. Ему захотелось, чтобы у грабителя иссякло воображение.
Холлербохен хотел спасти жизни пассажиров лифта. Поэтому он решил вообще не выходить из отеля. Выходов было всего два, и оба заблокированы смертью.
На долю пассажиров лифта № 3 выпали самые неприятные переживания. На какое-то мгновение они ощущали падение. Множество раз они чувствовали, как ударяются об пол. Затем лифт прекращал свои безумные выкрутасы и останавливался на первом этаже. Они выходили, недоумевая, что за странный сон им приснился, ибо, очевидно, такое не могло случиться наяву.
Спайк Малоун ткнул толстяка стволом под ребра. Он машинально выстрелил, когда пострадавший отказался расставаться со своими деньгами. И в этот миг субъект взял да исчез! Это неимоверное явление происходило многократно! Наконец оно прекратилось, и Спайк, пробурчав, что ему не мешало бы крепко напиться, ретировался с места неудавшегося преступления.
Холлербохен неподвижно стоял во времени и ждал. Он преисполнился решимости остаться в отеле навечно.
Он задавался вопросом насчет необъяснимого взрыва, явившегося ему в видениях будущего, в которых вызванный неизвестной силой взрыв неизменно подбрасывал его под небеса. У него ужасно заболела голова. В ушах поднялся странный перезвон. Ему показалось, что его голова вздулась до угрожающих размеров, а тулово – до Бробдиньягских
[2] масштабов.
Шум нарастал до оглушительного крещендо. Гулкие раскаты предшествовали страшному взрыву, который разнес на мельчайшие атомы Холлербохена, гостиницу и весь город в придачу.
Неподвижное стояние Холлербохена во времени породило колоссальное количество энергии. До него это так и не дошло, и не дошло бы. Когда он застопорился во времени, оно, в свою очередь, стало обтекать его из-за тесноты. Но он слишком задержался, и в искривленном пространстве образовалась гигантская прореха неимоверной мощности, которая упорно искала выхода. И таки нашла его, но при этом прихватила с собой в космос Холлербохена, отель и город.
Так Холлербохен стал причиной своей погибели, которую он предсказал, видел, но не смог объяснить.
Холлербохен разрешил свою дилемму.
Маятник
Вверх и вниз, вперед и назад, вверх и вниз. Сперва быстрый взлет к небу, постепенное замедление, достижение вершины кривой, задержка на мгновение, затем стремительный возврат к земле, быстрее и быстрее, с тошнотворной скоростью, достижение дна и взлет на противоположную сторону. Вверх и вниз. Вперед и назад. Вверх и вниз.
Как долго это продолжалось, Лейвиль не знал. Возможно, он провел миллионы лет, сидя здесь в массивном стеклянном маятнике, ошеломленно наблюдая за тем, как мир наклоняется то в одну сторону, то в другую, вверх и вниз, до рези в глазах. С тех пор как его заперли в шарообразной голове маятника, последний никогда не останавливался, не видоизменялся. Постоянное монотонное движение над поверхностью земли. Так велик был маятник, что каждый величественный ход его сияющего корпуса, подвешенного к металлическим недрам сверкающей машины над головой, затмевал поверхность земли на сотню футов, а то и больше. Чтобы преодолеть сто футов в один конец, ему нужно было три-четыре секунды и столько же обратно.
УЗНИК ВРЕМЕНИ! Вот как его теперь звали! Его! Прикованного к машине, которую он же спроектировал и сконструировал. Узник вре-ме-ни! Узник вре-ме-ни! С каждым колебанием маятника эти слова эхом отзывались в его думах. Непрерывно, пока он не лишился рассудка. Он пытался сосредоточить взгляд на знойной Земле, которая описывала под ним дугу.
