– Ты догадался об этом, прогуливаясь и покуривая свои сигары, Чарли. Ты не знал про заплыв Маркама в тот вечер, что он выслеживает и поджидает. Он затащил тебя под воду прямо напротив своего дома! Ударил трубой, затем, чтобы тебя тут не нашли, утянул вниз по течению, в самый конец канала, где все кончается, в том числе цирк с клетками и расщепленными колесами, и оставил тебя там лежать. Потом неторопливо поплыл домой, вылез, зашел внутрь, обсох и, может, поужинал на сон грядущий. Черт бы его подрал!
В воде, на дне канала, что-то заблестело.
Жестяные банки. Целая дюжина банок с цементом, выстроенных ровным рядком. Что плохого в жестяных банках? А что, если они обозначали половину пройденного пути? Их положили, может быть, чтобы пловец мог ориентироваться, не высовываясь из воды и не обнаруживая себя. Просто вереница банок, которую не заприметит никто, кроме акулы.
Наверное, какое-то время устрашение людей в тумане доставляло удовольствие и шальные деньги. Ты резвился, как дитя, носился в дебрях просоленных теней и исчезал, оставляя после себя ужас и содрогание. Здорово выколачивать таким образом деньги, днем полеживая на пляже и упражняясь по вечерам. Здорово, пока не начались убийства. Ты никогда их не замышлял. Такое не замышляют.
Переутомление сначала поселилось в его плечевых мышцах. От удара гаечным ключом появилось жжение, жар чуть ли не вызывал свечение воды, и каждый взмах руки отдавался резкой болью.
От усталости Стив начал думать лихорадочнее. Сколько еще плыть? Пока не вымотаюсь до смерти. Потом еще один или два квартала с поправкой на разницу в силах между мной и таким атлетом, как Маркам. Этого хватит.
Акула настигла его бесшумно, стремительно, без промаха.
Акула метнулась из темноты, бледно мерцая и оставляя за собой вереницу пузырьков, а ее мощь воплотилась в руки, ноги, человеческое лицо и тело!
Стив вскрикнул под водой! Вода так и закипела от его ярости.
Маркам!
В объятья заключают или чтобы любить, или чтобы уничтожить. Любовью тут и не пахло. Только сшибка тел, вздымающих фонтаны воды, пальцы, тянущиеся, как пауки, к лицу Стива, чтобы выдавить ему глаза. Он машинально сжался в пружину и врезал по маячащей мерцающей личине, заодно пытаясь отринуть ее.
Маркам вернулся. На этот раз Стив был наготове и воспользовался стенкой канала, чтобы оттолкнуться и выстрелить свое тело ему навстречу. Они взметнули взрывную волну в мир тумана, с ревом глотая воздух, и снова скрылись под водой. Встреча с мускулами и закалкой не предвещает ничего хорошего. Тому, кто годами не нырял, в подводный мир лучше не соваться.
Маркам набросился на Стива, как только они погрузились в бурлящую воду. Что-что, а задерживать дыхание Маркам умел, на то у него натренированные объемистые легкие. Достаточно было обхватить Стива, увлечь на дно и удерживать там, чтобы одолеть. Рано или поздно Стив наглотался бы воды и захлебнулся.
Что Маркам и сделал.
Стив нарочно расслабился, только высвободив одну руку до плеча. Он экономил воздух. Он стиснул своими ногами ноги Маркама. «Странно. Субъект по прозвищу Маркам. Веду с ним подводный бой. Даже его лица раньше не видел, и теперь не вижу, – думал Стив, – и вот я сражаюсь с каким-то прозвищем, горой мускулов и роем пузырьков!» Они стукнулись о дно канала, как бы барахтаясь в драпировке рухнувших сценических декораций, обвитые многометровыми рулонами зеленого и черного бархата посреди грозы. Молнии раскалывали мозги Стива. Перед его смеженными глазами замелькали искры и кометы. Воздуха! Еще секунда, и его легкие…
Правой рукой Стив поймал нос Маркама и как врезал ему снизу вверх! Маркам разинул пасть – распахнутый капкан, изрыгая клокочущий воздух, – резко, жутко, мгновенно. Он отцепился от Стива, улепетывая словно краб.
Стив знал, что будет дальше. Маркам выпрыгнет за глотком воздуха, нырнет и будет держать Стива, пока у того не кончится воздух. На этот раз промашки не будет. Только холодеющие, мертвеющие, вымокающие легкие.
Стив пошел на опережение. Он всплыл, изрыгая проклятия. Под водой невозможно изрыгать проклятия, только в уме. Проклятия засели внутри тебя, как ты засел внутри холодной водной паутины. Стив проклинал ночь, безумный пульс нефтяных насосов, океан, перемалывающий далекие пляжи. Потом он обрушился на всплывающего Маркама, и тот закорчился, как наживка в банке!
Стив запер запас бесценного воздуха в легких. Его уши трепетали, словно жестянки, подвешенные на сильном ветру, по которым колотили деревянными жердями.
Это за тебя, Чарли! Он в замедленном темпе стукнул дергающейся головой Маркама об илистое дно. За тебя, Чарли! И за Большого Ирландца. За сгоревшую хижину! За старика Гербелоу! И за человека-акулу, который плавал в тихой воде, не оставляя следа, а только струи воды в том месте, где он вылезал и куда уходил, что испарялись к утру и исчезали!
Второй удар. Третий удар.
– Выпускай воздух, ублюдок! Выпускай воздух!
Четвертый удар. Маркам обмяк. Яростный напор Стива не ослабевал. Он сдавливал голову, пока она не затуманилась и весь воздух не хлынул наружу. Вдохнув лихорадочно, Маркам глотнул доброй холодной воды из канала, на котором дети играли в стародавние времена, доброй холодной воды из канала, на котором играли под солнышком Чарли и Стив и еще один мальчик, который вырос и превратился в акулу, доброй холодной воды из канала, в который они упали втроем, а теперь только одному из них суждено выйти оттуда живым!
Стив держал его до полного глотка.
Сонный кошмар. Он вылез во внешний мир, радуясь легким, радуясь чуду воздуха. Он просто вцепился в стенку канала и минут пятнадцать с наслаждением вдыхал и выдыхал воздух – вдох и выдох.
Затем, медленно ступая по воде, он нырнул и нашел то, что искал; взял искомое за руку и медленно поплыл к концу канала, до которого, казалось, миллион миль. Поэтому он не суетился, останавливался время от времени, снова пускался в путь. Казалось, два ребенка, взявшись за руки, идут домой, и один ведет другого по холодным водам.
Конец канала. Стив задумался о нем, задумался о Чарли, который тут прогуливался, задумался о цирковых фургонах, и тут в голову ему пришла забавная мыслишка. Из последних сил он принялся за ее воплощение.
Конец канала. Он дошел до него. Он нырнул.
Когда он вынырнул, уже один, послышался шум. Вой сирены из пригородов, автомобили тормозят, распахиваются дверцы. Стив выбрался из воды. Он услышал хлопанье дверей, шарканье бегущих ног.
Вода стекала с него студеными ручьями. Он продрог. Горло болело от отчаянного холода. И весь мир свелся к огонькам шести фонариков, обшаривающих его тело.
Лиза приехала и неожиданно расплакалась. Сирена отвыла свое. Лиза обняла его.
– Стив, Стив, ты живой.
– Конечно, конечно, Лиза, милая. Смотри, не вымокни.
– Ах, Стив…
Он позволил ей, теплой и ласковой, дрожать с ним в унисон. Положив голову на ее плечо, он смежил веки, ощущая, как вода струится и струится с его темных волос. Он думал, у меня в голове идет дождь, который поможет смыть кровь Чарли, хотя бы отчасти. Да. Смыть.
