– Вспомни, с каким достоинством ходит Жизель на показах «Victoria’s Secret», – наставлял меня Джереми. – И не забывай двигаться в такт музыке!
Когда я дошла до конца подиума, он велел мне скинуть мех и немного повилять попкой. Так я прошлась раз пять-шесть, пока наконец не научилась делать это вполне сносно. Затем Джереми отвел меня в гримерную. Через полчаса я красовалась с идеальным загаром от макушки и до пят. На голове была дикая прическа, на лице – агрессивный макияж с яркой подводкой. Перед выходом на площадку режиссер объяснила мне идею клипа. От имени Мадонны он рассказывал об ужасах войны, о жестких стереотипах красоты, о том, во что превратилась «американская жизнь». В эпизоде со мной – я появлялась на подиуме среди совершенно одинаковых моделей, – когда камера отъезжала, зритель видел среди остальных нормальных женских ног мои – металлические. Я шла уверенно, с высоко поднятой головой, и, дойдя до конца подиума, исполнила «танец попы» гораздо лучше, чем на репетиции. Джереми, наблюдавший за всем действом за пределами площадки, показал мне два больших пальца. Получилось!
Я пробыла на съемках целый день. Мы почти не разговаривали с Мадонной. Но меня будоражил сам факт ее присутствия и участия во всем этом. Мне нравилась энергетика, исходившая от сцены, декорации стоимостью в миллион долларов, полуобнаженные модели, эта заразительная музыка, вспышки света, камеры повсюду. От счастья у меня кружилась голова! А ведь совсем недавно я лежала в реанимации, отчаянно борясь за каждый вздох. Перед уходом один из операторов, с которым я до этого болтала, пришел за кулисы и вручил мне мою черно-белую фотографию на подиуме.
– Ты никогда не забудешь этот момент, – сказал он и был прав.
Эту фотографию, как и воспоминание о том дне, я буду хранить всю жизнь.
Клип так и не вышел. В тот день, когда был запланирован его официальный показ, президент Джордж Буш-младший объявил войну Ираку, и Мадонна заявила, что в связи с вводом войск в Ирак ей не хотелось бы выпускать клип, который могли бы счесть антивоенным или антиамериканским. Но, несмотря на то что я так его и не увидела, этот опыт зарядил меня небывалой энергией. Теперь мне еще больше захотелось когда-нибудь поработать в Голливуде.
Спустя несколько недель после съемок клипа Мадонны я уволилась с работы и отправилась в Сан-Диего к Дэниелу. Там я нашла новую работу в спа-салоне.
Для всей семьи мой переезд стал важным событием, особенно для мамы.
– Ты уверена, что все будет нормально? – то и дело спрашивала она меня. Мама не пыталась меня удержать, она просто по-матерински переживала за мое благополучие.
– Все будет хорошо, – заверила я родителей.
Я знала: если вдруг захочу вернуться, от Сан-Диего до Вегаса меньше дня пути. Отец помог мне погрузить мебель, и они с мамой отвезли меня. С моей сладкой Рокси пришлось расстаться. Хозяева нового дома не разрешали держать собак. Думаю, для родителей мой переезд был гораздо тяжелее, чем для меня самой. Они перестроили всю свою жизнь так, чтобы заботиться обо мне, практически взяли меня под крылышко. К тому же отец отпускал не просто дочь, а ту, которой он отдал собственную почку.
За восемьсот долларов в месяц мы сняли крошечное бунгало на берегу океана. Мне было очень хорошо рядом с Дэниелом, и все же я ощущала перемену от переезда. Сан-Диего – тусовочный город, особенно его пляжная часть. Дэниел с друзьями были частью этой тусовки. Мне это тоже нравилось, но как следует оттянуться я не могла. Во мне теперь был новый орган, о котором следовало постоянно думать, как думает будущая мать о еще не родившемся ребенке. Это накладывало ответственность и обязывало вести здоровый образ жизни – может быть, поэтому я повзрослела гораздо раньше. Разумеется, мне было непросто. Представьте себе, мы в баре и кто-нибудь заказывает коктейли на всех. «Ура, веселуха!» А мне приходилось воздерживаться. Я постоянно чувствовала себя «трезвым водителем». Все могли тусить хоть до трех утра, ни о чем не беспокоясь, а я – нет. У меня были заботы поважнее, и новая почка была одной из них. Иногда я позволяла себе расслабиться, выпить и зависнуть в клубе на всю ночь, но утром мне было так плохо, что я обещала себе больше никогда не поддаваться слабостям.
Я постоянно напоминала себе, как я благодарна за свою жизнь и здоровье. Мне было нелегко, ведь я была так молода, и мне так хотелось принять участие в общем веселье! Дэниел поддерживал меня, как мог. Но он так же, как и я, любил вечеринки, и мне ужасно не хотелось портить ему веселье. К тому же я постоянно восторгалась тем, какой он общительный и как здорово ему удается находить новых друзей.
Мне хотелось, чтобы он продолжал радоваться жизни.
– Мне так жаль, что я не из тех девушек, кто мог бы тусить с тобой каждый вечер, – иногда говорила я Дэниелу.
– Ничего, – отвечал он. – Это не важно.
Но для меня это было очень важно.
К самой пляжной обстановке тоже нужно было привыкнуть. Красотки в бикини то и дело флиртовали с Дэниелом. Я отчаянно боролась с неуверенностью в себе. Я приняла свое тело, но шрамы до сих пор были видны. Собираясь по утрам, я не могла просто натянуть сарафан, шлепанцы и выскочить на улицу. Всякий раз мне приходилось думать о том, как выглядят мои ноги. Те дни, когда я не заботилась о своем гардеробе, остались далеко в прошлом.
Однажды вечером я лежала в постели, абсолютно голая и без протезов. И вдруг, глядя на свое тело в зеркале, я поняла, что это худое тело со шрамами на самом деле спасло меня. Оно буквально вытянуло меня из пропасти. Оно было сильным. Я много работала над ним, и теперь оно было в отличной форме и даже по-своему прекрасно. В моменты, когда накатывала неуверенность в себе, я заставляла себя вспоминать об этом.
Сан-Диего для меня был больше, чем просто городом. Мне многое здесь нравилось: климат, запах океана, пробуждение под шум волн. Я вдруг поняла, как сильно скучаю по ощущению песка меж пальцев и по прохладному океанскому бризу. Но, едва только эта мысль пришла мне в голову, я подумала, что, возможно, я никогда и не приехала бы сюда, если бы не лишилась ног.
Я любила свою работу. Выкладывалась на все сто процентов, и мне было ужасно лестно слышать от клиентов: «Это были самые приятные ощущения в моей жизни». Ради этих слов стоило жить. Ведь это здорово, когда твои усилия ценят.
По вечерам после работы мы с Дэниелом гуляли по пляжу, катались на велосипедах или слушали живую музыку. В Сан-Диего приезжали отличные музыканты. Мне нравился свежий воздух и активный отдых. А спустя несколько месяцев после переезда в Сан-Диего я решила научиться кататься на скейтборде. Мне хотелось составить компанию Дэниелу. Однако всякий раз, встав на доску, я не могла сдвинуться с места и просто топталась на месте. В сноуборде твои ноги привязаны к доске: движешься ты, движется и она. В скейтборде совсем не так.
– А давай я просверлю дырку в твоем скейте? – предложил Дэниел.
Он съездил в магазин за инструментом, вернулся, просверлил отверстие и вставил специальный штырек, чтобы мне легче было держать равновесие. Эта способность всегда находить нестандартное решение проблемы – одна из моих любимых черт его характера. По вечерам мы стали кататься на скейтах по Мэйн-стрит, а потом ужинали в любимом рыбном ресторанчике.
