– Все хорошо, милая? – шепотом спрашивал меня дедушка, рыжеволосый и с такой же классической ирландской фарфоровой кожей, что и у меня.
Я кивала и оглядывалась в поисках хоть какого-нибудь признака, что служба скоро закончится. Но знаете, что самое странное? Несмотря на все мое внутреннее сопротивление, после ее окончания мне всегда было хорошо. Люди становились как-то дружелюбнее. Казалось, что все вокруг любят меня.
Мормоны крестят детей в восемь лет. Родители решили дать нам возможность выбора.
– Ты хочешь покреститься, Кристел? – спросил папа сестру, когда та отпраздновала восьмой день рождения.
Она ответила, не раздумывая:
– Хочу!
Когда пришел мой черед, отец задал мне тот же вопрос.
– На свете столько религий, – ответила я. – Как тут выбрать?
В школе я познакомилась с детьми из самых разных семей. Я училась с католиками и протестантами, мусульманами и индуистами. С детства я осознавала, что нахожусь в центре огромного мира. И не хотела связывать себя какими-либо обязательствами, пока все не испытаю. Уже тогда я не желала сидеть в клетке. Да и сейчас ничуточки не изменилась.
– Ты моя прелестная бабочка, – говорила мне мама. – Порхаешь с одного цветка на другой.
Мама была права. Я рвалась на свободу. Мне хотелось сбежать из пустыни Вегаса навстречу другим удивительным приключениям. Я воображала, что, когда вырасту, буду, как мои тетушки, рассказывать домашним увлекательные истории. Я мечтала быть унесенной ветром странствий, плыть по течению, познавать огромный мир. Теперь я понимаю, что течение и впрямь может подхватить тебя и нести не всегда туда, куда ты планируешь.
Летом мы любили выезжать на природу. Отец заводил свой грузовичок и отвозил нас на пикник в горы. До сих пор помню тот аромат хвои в потрескивающем костре. Мы катались на водных лыжах на озере Мид, на буги-бординге на пляже Калифорнии. Родители увлекались лыжами и брали нас с собой на гору Чарльстон. Папа возил нас на отдых в «Брайан Хед Ресорт», что на юге Юты. До сих пор «Брайан Хед» – одно из любимейших мест нашей семьи. Папа учил нас кататься на лыжах. Родители надеялись, что мы полюбим это занятие так же, как они. Но даже после бесчисленного количества уроков я толком так и не научилась. Сколько раз при спуске с горы мои ноги путались и я кубарем катилась вниз! Так и вижу себя в сугробе с перекрученными лыжами, закоченевшими руками, застывшими на лице слезами.
– Эми, соберись! – кричал отец, будто был сержантом в армии. – Стыд, да и только!
Я успокаиваюсь, поднимаюсь с земли и слышу:
– Шух!
Мимо меня проносится ребенок на сноуборде. Так я впервые в жизни увидела сноубордиста.
Сноубординг представлялся мне простейшим занятием и самой клевой штукой в мире. Я посмотрела на отца и заявила:
– К черту лыжи! Хочу сноуборд!!
Папа слегка нахмурился и покачал головой:
– Пока не освоишь лыжи, на сноуборде не научишься.
О, как он ошибался!
Глава 3
Свобода и сноуборды
«Каждая девушка должна знать две вещи: чего и кого она хочет».
Коко Шанель
«А ты не сестренка Кристел Пурди?»
Как я привыкла к этому вопросу!
Не поймите меня неправильно. Мы с сестрой учились в одной школе и всегда были очень близки. После моих родителей она – моя лучшая подруга и опора. В детстве Кристел была моим идеалом.
Она была очень красивой. Длинные светлые волосы, смуглая кожа, тонкая талия, потрясающее тело, унаследованное от мамы. Отличница, капитан группы черлидеров, королева выпускного бала. Кристел была самой популярной девочкой в школе. Ходила в красивых платьицах, не пила, не курила и не ругалась. И всегда знала, чего хочет от жизни: вырасти, выйти замуж, родить детей и жить в доме с белым заборчиком. Ее жизнь была распланирована на годы вперед, и она тщательно работала над осуществлением этого плана.
Я же бегала с взъерошенными рыжими волосами, в джинсах и поношенных кедах. К старшей школе я еще не знала, где мое место в жизни и в какой компании мне хорошо. Иногда я надевала одежду Кристел. Она терпеть этого не могла. А я просто пыталась разобраться в себе. Но в ее платьях я не была собой. И в магазинах типа «Contempo Casuals», где она покупала одежду, мне ничего не нравилось. Одноклассникам я казалась «клевой» девчонкой. Но для всех остальных я была «младшей сестренкой Кристел Пурди». Я сильно страдала из-за этого. Нелегко быть младшей неуклюжей сестрой самой популярной девочки в школе.
Как и Кристел, я пошла в черлидеры. Она лишь пожала плечами и сказала:
– Ладно.
Сестра всеми силами старалась придать своему голосу ободряющие нотки:
– Попробуй, если ты и правда этого хочешь.
Вместе с другими девочками несколько недель мы заучивали однообразные хореографические движения. Сейчас я уже не помню ни их, ни слов кричалки. Наконец наступил вечер генеральной репетиции.
– Вы готовы, девочки? – прокричал один из тренеров.
Мы заняли позиции. Зазвучала музыка. Следующие пять минут расплылись, как в тумане. Я танцевала так, как будто бы меня поджаривали на костре! Другие девочки двигались идеально в такт, я же с трудом могла управлять своими конечностями. Год назад я резко выросла и стала неуклюжей и долговязой. Весила 49 килограммов при росте метр семьдесят один. Я все никак не могла перестать размахивать руками и по-дурацки улыбаться во все свои тридцать два зуба. Я улыбалась так долго, что даже щеки разболелись. В общем, после этого провала тренеры единодушно приняли в команду всех девочек, кроме меня.
Хорошо хоть рисование давалось мне с неизменным успехом.
– Ты очень хорошо рисуешь, Эми, – говорила мне учительница мисс Лайл, разглядывая мои пейзажи с закатами и ландшафтами.
Однажды на уроке мисс Лайл рассказала о ребятах из студенческого городка, скейтбордистах Брэде, Ричарде и Аароне. Они не только катались на скейтбордах, но любили искусство, музыку и вечно шутили. Мисс Лайл рассказала, как однажды Аарон на спор заставил Брэда выпить воду, в которой полоскали кисточку. И тот выпил! Эти ребята жили в одном квартале с моими подружками. Когда я ходила к ним в гости после школы, мальчишки часто катались там на скейтах. Мы наряжались и шли на них смотреть. А вскоре и подружились с ними.
Я начала интересоваться мальчиками в седьмом классе. Первый раз я поцеловалась с парнем по имени Джереми. Мы начали встречаться и постепенно прониклись друг к другу сильным чувством. Однажды в раздевалке он наклонился и поцеловал меня. Я почти не помню самого Джереми. Он был симпатичным блондином, высоким и еще более долговязым, чем я. Но я хорошо помню, как мне хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался вечность. Потом у меня как будто отключились тормоза, и я перецеловала кучу парней.
