47
Бартоломью замер в модуле безопасности, дожидаясь, пока машина полностью просканирует его тело. Раздался сигнал, и охранник разрешил ему войти. С электронными приборами все обстояло несколько сложнее. Каждый инструмент и каждое устройство внимательно осматривал агент Службы государственной безопасности. Скорее всего, они также где-то фиксировали частоту сердечных сокращений и индекс электропроводности кожи, а потому он сосредоточился на образе назначенных ему даров.
«Обрадуй тех, которые уверовали и вершили добрые дела: ведь им уготованы райские сады, где текут ручьи. И в тех садах им будут предоставлены пречистые супруги. И будут они пребывать так вечно». / «Для тех, кто богобоязнен, у Всевышнего райские сады, в которых текут ручьи, они вечно там пребудут, а также пречистые супруги и благоволение от Аллаха милостивого, милосердного».
[26]
— Главный инспектор, — обратился к нему агент Службы безопасности.
— Да, офицер? — У Бартоломью скрутило живот.
Невысокий мужчина с ямочкой на подбородке, одетый в безукоризненно синюю форму с президентским гербом на груди, показал ему один их резонансных измерителей.
— Его нет в утвержденном списке.
— Последняя модель, — выпалил Бартоломью. — Получил только на прошлой неделе из Лагоса. Поэтому его в список и не занесли.
Агент опустил прибор в пластиковый пакет.
— Заберете, когда вернетесь. — Он поджал губы.
Бартоломью поклонился, но его щеки налились краской от бессильной ярости. Он не одну неделю оттачивал реакцию, напрягал челюстные мышцы, вызывая прилив крови к коже лица. «Пусть агент обнаружит что-нибудь очевидное. Позволь ему продемонстрировать свою власть, и тогда он не станет слишком внимательно осматривать другие вещи», — наставлял его аль-Файзал. «Черный халат», как всегда, не ошибся.
Уже в коридоре, по пути на посадку, Петерсон похлопал его по плечу.
— Не расстраивайся, у меня на крышке ящика для инструментов, с внутренней стороны, была наклейка с видом Каабы. Память о хадже. Так они даже ее на прошлой неделе содрать заставили.
Бартоломью покачал головой. Стройный модерн с полоской на подбородке, при очень большом воображении имевшей право считаться бородой, летел с ним вторым авиационным инспектором. Резервным. Для обеспечения максимальной безопасности в самолете президента дублировались не только приборы, но и люди.
— Приходилось бывать в Мехико? — поинтересовался Петерсон. — Нет? О, тогда тебя ждут большие удовольствия. Я покажу тебе места, о которых не захочется рассказывать имаму.
Бартоломью улыбнулся. На его щеках заиграл совершенно неподдельный румянец.
— Рождение ребенка, оно изменяет отношения?
— Отношения? — переспросила Сара.
Лео посмотрел на игравшего с кубиками Майкла.
— Ну да, отношения. Секс.
— Ну, для секса у тебя остается меньше времени, поэтому ты начинаешь больше его ценить. Не хмурься, у тебя с Лиэнн еще много времени до рождения детей.
— Скажите это Лиэнн.
Сара удивленно посмотрела на него.
— Она беременна? О Лео, это просто здорово.
— Нет-нет, я просто спрашивал потому, что, ну, учитывая мои умственные способности и все остальное, у меня и там внизу полно энергии. Я имею в виду, с точки зрения спермы…
— Как романтично.
Сара и Лео сидели на полу в комнате Майкла и наблюдали, как ребенок строит башню из кубиков. Толстяк пришел час назад и, постепенно набираясь смелости, задавал вопросы о семейной жизни. Сара обрадовалась ему, а также возможности отвлечься от непрерывных попыток разгадать загадку голографического дисплея. Она уже с трудом могла смотреть на Иглтона, точно на звезду снятого персонально для нее порнографического фильма. Ощутить себя чистой ей не удавалось даже после душа.
Только находясь рядом с Майклом, Сара могла дышать свободно. Сын водрузил красный кубик на вершину желтой башни, посмотрел на нее и захихикал. Потянулся за следующим. Он всегда шел до конца и злился, если сооружение падало. Так похоже на отца.
— А что, если Лиэнн будет любить ребенка сильнее меня? — спросил Лео.
— Не надо слишком забегать вперед. — Сара похлопала юношу по руке. — Ты поэтому зашел? Я слышала, Спайдер тебя запер.
— Он считает, что я не могу о себе позаботиться. Так же, как и Рикки.
Она понимала Лео. Ракким сказал, им нужно переехать, значит, так они и поступят. Лично ей не нравилась сама мысль о необходимости покинуть их уютное гнездышко. Такое знакомое и просторное. Сара могла спорить сколько угодно, но все ее усилия оказались бы бесполезны. Рикки считался с мнением жены по многим вопросам, однако когда дело касалось безопасности, решающее слово оставалось за ним.
— Хотите, я помогу вам разобраться с голографической карточкой? — предложил Лео.
— Нет, спасибо.
— Вы уверены?
Майкл со смехом застучал кубиками, довольный получившимся звуком. «Черным халатам» вряд ли бы удалось соблазнить Иглтона одними деньгами. Модерн отлично понимал, какая опасность ему грозит в случае неудачи и тем более, если он добьется успеха. Коларузо задействовал экспертов по финансам. За пять месяцев на счета технического гения в иностранных банках поступило более тридцати миллионов долларов. Вполне достаточно, чтобы выехать из республики и поселиться на вожделенном южноафриканском побережье. Нет, деньги не могли служить главным стимулом. Вызов — именно он сработал окончательной приманкой. Возможность совершить нечто глобальное и не попасться. Его маленький секрет. Лучший из всех миров.
Башня рухнула под обиженные детские вопли. Строитель сердито раскидал кубики по комнате. Один из них, красного цвета, отскочил от полки с игрушками. Сын посмотрел на мать.
— Сам разбросал, сам и собирай, — пожала плечами она.
Майкл поднялся на ноги, протопал к полке и поднял кубик.
Сара устало взглянула на заваленный стеллаж. Машинки, драконы с компьютерным управлением, пластмассовые солдатики, рыцари, наборы для рисования и раскраски. Почти как во втором отделении магазина Иглтона. Она подскочила к полке, расшвыряв по пути остатки башни.
Майкл уставился на нее с широко раскрытым ртом.
— В чем дело? — спросил Лео.
Сара держала в руках «Дигискетч». Подарок внуку от бабушки. Небольшой плоский голографический блок, достаточно легкий, специально для малышей. Предполагалось, будто он помогает детям выражать мысли при помощи графики, но сын, поиграв пять минут, отбросил устройство в сторону и больше не прикасался к нему. Ручки и кнопки позволяли выводить на монитор цифры и цветные изображения. Двенадцать вариантов экрана изменялись простым прикосновением. В магазине Иглтона Сара видела три таких же блока и еще несколько древних планшетов для рисования. Она осторожно извлекла чип управления.
