— Уходи, мне сейчас не до призраков, — отмахнулся бывший фидаин. Он уже почти терял сознание.
«Призраков? Я нечто большее. Спроси у Сары».
— Ты о чем?
«Я не кажусь тебе… другим? — Дарвин идеально сымитировал его голос. — В последнее время ты стал более игривым, — произнес он уже голосом Сары. — Веселым. Не серьезным, как обычно. Мне это нравится».
Ракким молча смотрел на него.
«Как она прекрасна в постели. Я все готов отдать, чтобы трахнуть ее самому. Смог бы кое-чему ее научить. Если б знал, что она настолько прелестна, постарался бы вернуться раньше».
Бывший фидаин сделал попытку подняться на ноги.
«Не утруждай себя. — Дарвин подошел ближе. — Выглядишь неважно».
Сара. За последние месяцы их любовь друг к другу только усилилась.
— Тебя здесь нет.
«Сам знаешь, что это не так. Ты и раньше ощущал мое присутствие. Мысли, которые вдруг приходили тебе в голову. Поступки, которые ты совершал… Ты должен был догадаться. Я был о тебе лучшего мнения».
— Мне наплевать, какого ты обо мне мнения. Если ты здесь, если ты действительно здесь, то только потому, что даже черви не смогли тебя переварить.
«Не надо так волноваться. Тебе понадобится время, чтобы переварить яд. Прикажи сердцу биться медленнее».
— Я не нуждаюсь в твоих советах.
«Нуждаешься, нуждаешься. Жалкое зрелище. — Ассасин покачал головой. — И этот человек меня убил. Мне стыдно».
Перед ним действительно стоял Дарвин. Никто, кроме него, не обладал такой улыбкой, таким холодным взглядом. Сейчас он выглядел куда лучше по сравнению с моментом их последней встречи, когда Ракким воткнул нож в его открытый рот, чтобы больше никогда эту улыбку не видеть.
«Над чем смеешься?»
— Над тобой.
Бывший фидаин припомнил странные ощущения, появившиеся примерно год назад, чужие воспоминания, которые становились все более отчетливыми.
— Я убил двух человек в Сиэтле. Телохранителей «черного халата». До сих пор не понимаю, как у меня получилось. Твоя работа?
Дарвин поклонился.
Ракким попытался шевельнуть пальцами. Уже лучше.
— Я убил техасских рейнджеров. Вышел из себя. Опять ты?
«Я? — Дарвин расхохотался. — Нет, это был только ты. Я тоже удивился. Должен признать, я стал гордиться тобой. Столько крови. Очень возбуждает».
— Я не похож на тебя.
Ассасин подмигнул.
«Не волнуйся. Скоро станешь. Как ты там говорил Крузу? Спалить сортир дотла. Настоящая поэзия».
— Ты… ты все время находился в моей голове?
«Каждую минуту».
Ракким внимательно посмотрел на него.
— Врешь.
Дарвин пожал плечами.
«О’кей. Пришлось потрудиться. Не так просто быть мертвым. Сам узнаешь».
— Тебе самое место среди мертвецов.
Ракким снова попытался встать. На сей раз почти получилось.
«Хочешь, дам совет?»
— Нет.
«Остерегайся этого рыжего сукина сына».
Ракким подался вперед.
— Ты знаешь о Грейвенхольце?
«Гораздо больше, чем ты. Генерал Кидд не говорил Рыжебородому, но в то лето фидаины потеряли более двадцати человек».
— Но потом все прекратилось.
«Прекратилось, потому что я позаботился об этом. Около десяти лет назад один босс создал на территории пояса команду для уничтожения фидаинов. Группу наемников с боевым опытом, у которых под собственную кожу была вживлена еще одна модификация из графитных композитов. Она называлась японской, потому что разработал ее один косоглазый. Она была очень дорогой, но гораздо эффективнее бронежилета. Когда внедрили первые модели, было много жертв, но ученый постоянно совершенствовал свое изобретение, изменял состав. Со временем у него все получилось. Поэтому Кидд послал меня в пояс. Рыжебородый об этом так ничего и не узнал. — Дарвин улыбнулся, растягивая приятное воспоминание. — Я прошелся по лагерю, как лиса по курятнику. Убил двадцать семь человек в послеоперационном отделении. Вдвое больше на этапе вживления. Не считая охранников. Отлично повеселился. Скорее всего, только ты один можешь по достоинству оценить то, что я сделал».
Ракким протер глаза. Дарвин терял очертания, становясь полупрозрачным.
Ассасин облизнул губы.
«Ты бы видел, как они лежали, все в бинтах, смотрели на меня, и глаза у них становились все больше и больше. В конце мои творческие способности проявились в полной мере. Профессиональная этика. Потом я убил косоглазого ученого и его сотрудников. Уничтожил все записи, все материалы. До встречи с тобой я считал это лучшим достижением в своей карьере».
— Ты не убил Грейвенхольца.
Улыбка исчезла с лица Дарвина. Губы беззвучно шевелились.
Ракким вскочил на ноги.
— Что?
«…должен был оставить что-нибудь для тебя. Почему только я должен веселиться?»
Ассасин таял.
Малкольм шагнул прямо сквозь него, словно через облако дыма.
— Странник. — Пот градом катился с его лица, оставляя светлые полосы на грязных щеках. Схватив Раккима за руку, он провел ногтем по клейму. — Я тебе не говорил, что уверовавшие будут брать змей и это не повредит им. Не говорил?
Бывший фидаин посмотрел по сторонам. Одни бойцы сидели на стульях, другие собирали змей. Четверых людей-скелетов выносили наружу.
Малкольм проследил за его взглядом.
— Не все уверовали должным образом.
— Я тоже не слишком хорошо себя чувствую.
— Чепуха, странник. Никогда не слышал, чтобы человек так говорил новыми языками после змеиного укуса. Тараторил не переставая, причем двумя разными голосами. Я сперва не понял, кто в тебя вселился, ангел или бес, но ты выжил. Выдавил из себя яд, словно поел несвежей свинины. Ты не Князь лжи. Душа твоя спасена, как и моя. — Малкольм наклонился к нему с улыбкой рождественского святого. — Как только то, что зарыто в горе, окажется у нас в руках, мы зальем весь мир кровью.
Раккиму почудился далекий смех Дарвина.
33
Бэби коснулась пульта дистанционного управления. Дверь открылась.
Промокший до нитки Грейвенхольц остановился в холле.
— Полковник?
— Лестер, заходи.
Грейвенхольц снял мокрую куртку и провел ладонью по коротким волосам, стряхивая дождевые капли. В детстве у Бэби был кот с такой же ярко-рыжей шерстью. Он иногда слизывал молоко с ее живота, пока однажды мама не застала дочь за этим занятием.
