Викарий в замешательстве облизал свои губы.
– Я могу чем-нибудь помочь вам? Сделать что-нибудь для вашей защиты, как-то посодействовать вам? – тихим голосом спросил он.
– Вы можете сказать нам, где находятся двенадцать остальных.
Его преподобие Тейлор прищурился, глядя на меня.
– Двенадцать остальных? Но у меня нет ни малейшей мысли. После войны они их забрали, и я никогда не знал, что с ними стало. Полагаю, что они запечатали их, как только те получили свои награды, и отвезли в Америку.
– В Америку? Вы, наверно, меня дурачите! У нас там дьявол, который…
Его преподобие выпучил свои глаза.
– Он у вас там? Элмек возле моего дома?
Я глубоко вздохнул. На самом деле я не хотел говорить ему так сразу. Но, самым спокойным голосом, который я только мог изобразить, я сказал:
– Он заперт в свинцовом сундуке, в багажнике моей машины. Он заставил нас, – под страхом быть или порезанными, или разрезанными, или что он там делает, – привезти его в Англию. Он хочет присоединиться к своим братьям.
Викарий был настолько возбужден, что встал из своего кресла, но сразу же сел.
– Дорогой мой, – вымолвил он почти задыхаясь, – вы хоть немного представляете себе, насколько опасна эта тварь?
– Я видел, как он убил домохозяйку отца Энтона, видел, что он сделал с ним самим.
– Боже мой, – сказал священник, – именно поэтому американцы хотели получить их. Это дьяволы войны, дьяволы насилия. Тринадцать дьяволов в армейских танках были так же жестоки и ужасны, как три дивизии обычных войск. Они за считанные дни пронеслись по холмам Швейцарской Нормандии. Немцы ни за что бы их не остановили. Я не был непосредственно на линии фронта, но слышал страшные рассказы некоторых военнопленных. Некоторые фрицы умирали от проказы или авитаминоза. Тропические болезни в северной Франции! Некоторые сгорали, как факелы. А некоторые утопали в собственной крови без каких-либо намеков на внешние повреждения. Это было ужасное дело, и я был рад, когда Петтон прекратил его.
– Почему он прекратил его? – спросила Мадлен.
Его преподобие вытянул лицо.
– Как только он прорвался через Нормандию, я думаю, он почувствовал, что было бы более благоразумно, – имея в виду предстоящие суды по военным преступлениям, – не оставлять после своих танков тела людей, умерших сверхъестественными, ужасными смертями.
Я сделал глубокую затяжку.
– Вот что я не могу понять: почему церковь с такой готовностью пошла на это? Эти дьяволы – враги церкви, не правда ли?
– Во время войны человеческие стандарты изменяются, – сказал викарий. – Я полагаю, что епископ думал, что поступает правильно. И, кроме того, американцы согласились, что, когда все закончится, они заберут и избавятся от них. Все мы были очень рады этому.
– Но вы не имеете ни малейшего понятия, куда их отвезли и кто это сделал? – устало вздохнул я.
– Я знаю, что, как только их привезли обратно в Англию, ими занялся полковник Спаркс. Но я никогда не слышал, куда он их отвез или каким образом он это сделал. Это была очень секретная операция. Если бы хоть какой-то намек получил огласку… ну, это было бы ужасным ударом.
– Их привезли обратно в Англию? – спросила Мадлен. – Их не отправили прямиком в Америку?
– Нет, не отправили. Последний раз я видел их собственными глазами в Саутгемптоне при разгрузке корабля. Обычным докерам было сказано держаться подальше.
– Так что же заставляет вас думать, что их отправили в Америку? Не могут ли они до сих пор оставаться здесь?
Его преподобие Тейлор почесал свою голову.
– Мне кажется, да. Хотя есть только один способ узнать точно.
– Какой?
– Ну, вы должны поговорить с самим полковником Спарксом. Он каждый год присылает мне рождественские открытки, хотя мы ни разу после войны не встречались. У меня где-то есть его адрес.
Мы обменялись с Мадлен взволнованными взглядами, а его преподобие подошел к столу и начал перебирать беспорядочные стопки бумаг в поисках поздравительных открыток американского полковника. Было восемь двадцать, и я начал ощущать ужасное, не стихающее чувство, что Элмек не собирается давать нам много времени.
– Я был уверен, что они здесь, – сказал Тейлор. – Понимаете, я никогда и ничего не выбрасываю.
Я достал еще одну сигарету и был готов поднести ее к губам когда Мадлен сказала:
– Смотри, Ден. Твоя рука.
Сначала я не мог понять, о чем она говорила, но посмотрев на сигарету, которую я держал, я увидел, что она намокла от крови. На кончике моего пальца был маленький, но глубокий порез.
– Это Элмек, – произнесла Мадлен сдавленным голосом, в котором чувствовалось отчаяние. – О, Боже, Ден, он предупреждает нас.
Выдернув свой носовой платок, я крепко, как только мог, перевязал кончик пальца, но скоро тонкий шелк промок насквозь.
– Мистер Тейлор, я был бы очень признателен, если бы вы поторопились, – сказал я.
– Извините, вы что-то сказали? – спросил его преподобие, подняв глаза от своих бумаг.
– Поторопитесь, пожалуйста. Я думаю, что терпение Элмека подходит к концу.
Священник с шорохом переместил еще какие-то бумаги.
– А, вот, где мы есть! – сказал он. – Это самая последняя открытка, так что, предполагаю, он все еще там живет.
Он передал рождественскую открытку и Мадлен открыла ее.
Почти немедленно, каким-то сверхъестественным образом кровотечение из пальца прекратилось, а рана закрылась. В моей руке остался малиновый носовой платок, но никакого видимого шрама не было.
– Мой дорогой друг, вы порезались? – спросил его преподобие Тейлор.
Трансатлантическая связь с Сильвер Спрингс, в штате Мерилэнд, была слабой, и в трубке все трещало. В Штатах только что миновало время ленча, и мистер Спаркс, бывший полковник, был на улице – косил свой газон. Его уборщица была очень возбуждена, суетилась, но в конце концов согласилась позвать его к телефону. Я был рад, что мне не надо было оплачивать телефонный счет его преподобия Тейлора за эти пятнадцать минут.
Наконец резкий голос произнес:
– Алло? Кто это?
– Простите за беспокойство, сэр, – начал я. Мадлен смотрела на меня, не отрывая глаз. – Меня зовут Ден Мак-Кук, я стою сейчас прямо в доме его преподобия Вудфолла Тейлора.
– Неужели? Вот это сюрприз! Я не видел мистера Тейлора с 1945 года. Как его здоровье? Вы же не звоните для того, чтобы сообщить мне, что он скончался, не так ли?
– Нет, нет, ничего подобного. Мистер Тейлор в отличной форме. Но я звоню по поводу того небольшого дела, которым вы с ним занимались в день «Д».
