– Понял, – подобрался сосед. – Чем помочь?
– Можно я через ваш балкон к ним перелезу?
– Дык… это… Можно-то можно, а ну как сверзишься? Четвертый этаж все-таки – костей не соберешь!
– Я осторожно.
Виталий Палыч окинул Родиона испытующим взглядом.
– Ну… парень ты вроде ловкий… Попробуй, что ли… Слушай, у меня идея! Заходи-ка. Я сейчас. Да не разувайся, я третью неделю никак прибраться не могу. Главное – без меня никуда не лезь!
Шепелев вышел на балкон и выглянул. М-да, задачка! Балкон хоть и недалеко, но застекленный. Створки раздвижные, и одна вроде приоткрыта. Но не с самого краю. Зацепиться можно, конечно, но насчет сверзиться Виталий Палыч прав – не вопрос даже. Пока Родион боролся с собственным страхом и прикидывал, что да как, сосед с победным возгласом вышел на балкон и протянул ему моток прочной веревки.
– Это сын оставил. Он у меня скалолазанием занимается. Тут, кстати, по северному крутому склону на Лосиху забирался прошлым летом, – тон Виталия Палыча полнился сдержанной гордостью. – Впрочем, ладно. Я ее здесь привяжу где-нибудь, а ты вокруг пояса обвяжись покрепче – все страховка на всякий пожарный.
– Вот спасибо! – Родион приободрился.
Обвязаться было минутным делом – приходилось уже как-то. Второй конец Виталий Палыч сноровисто привязал к чугунному радиатору отопления классическим булинем. Ну, с богом!
* * *
Широкий шаг… Окно… Карниз… Выступ стены… Балкон… Все на тоненького… Конечно, Родион лазил в детстве по деревьям и в веревочных парках пропадал часами, но сейчас все равно было страшно. Узкие наклонные карнизы, на которые с трудом умещается половина стопы, и узкие щели, куда пальцы влезают еле-еле. А под ним – десять метров пространства для свободного падения. Плита балкона едва заметно выступает за ограждение. Не то что половина стопы – пальцам места только-только. Хорошо еще, что он не в жестких ботинках, а в кроссовках. Пальцы рук до боли, до судорог вцепляются в металлический слив, и в голове лишь одна мысль: «Только бы не оторвался!» Сознание успешно забывает о веревке на поясе, зато о пропасти под ногами помнит хорошо. Слив держится… Еще чуть-чуть – и вот она, приоткрытая створка…
Шепелев уже протянул руку, чтобы ухватиться за перила в этом месте, чувствуя подступающее облегченное «уфф!», когда с той стороны в полумраке зародилось движение. Пальцы Родиона лишь коснулись перил, когда к стеклу прижалось бледное как смерть лицо с красными, как у альбиноса, глазами и такими же густо-красными большими синяками под ними… Женское лицо. Лицо Веры. Бескровные губы почти неслышно произнесли: «Уходи!», но Родион уже инстинктивно отшатнулся и сорвался.
Резкий рывок и боль в поясе от туго перетянувшей его веревки. Но эта боль лучше, чем поза сломанной куклы на асфальте. И не так страшна, как то, что творится сейчас в его душе. Вера! Нет!! Только не ты!!!
Веревку медленно начали выбирать – Виталий Палыч тянул, пыхтя от натуги. Хоть и под шестьдесят ему, не сегодня завтра на пенсию, а крепок еще… Шепелев висел, не дергаясь, стараясь максимально облегчить соседу задачу. Наконец он оказался достаточно близко к его балкону, чтобы ухватиться сначала за плиту, а потом и за перила, после чего мешком перевалиться внутрь.
– Жеваный ты крот, нельзя же так пугать! – еле отдышавшись, зачастил Виталий Палыч. – Говорил тебе, блин, что сверзишься! Если б не веревка…
– Они там.
– Что?!
– По крайней мере Вера. Я ее видел. Она выглядит ужасно! Мне надо туда.
Родион ухватился было за перила, но увидел у самого лица крупный такой кукиш соседа, сложенный из заскорузлых от физического труда грубых пальцев.
– А это видел?! Хрен ты у меня больше куда полезешь! Еще не хватало мне тебя потом с асфальта соскребать! На фига нашему двору такое украшение?!
– Но они там! Им помощь нужна, поймите!
– А ты врач? Эпидемиолог, может? Вот и не булькай тогда – без сопливых в бане скользко! Я сейчас в «Скорую» позвоню.
– У них дверь стальная! Они открыть не смогут!
– Значит, скажу, чтоб специалиста прихватили по таким делам. А от того, что мозги твои по асфальту размажутся, твоим вряд ли полегчает.
Родион вздохнул. В словах соседа определенно был резон. Пальцы все еще болели от металлического слива, за который он судорожно держался, а колени дрожали. Второй сеанс такой воздушной гимнастики может закончиться плохо. Но перед глазами все еще стояло превращенное болезнью в жуткую маску лицо жены.
– Алло, «Скорая»? – Когда Виталий Палыч волновался, тараторил он что твой пулемет. – Энтузиастов, дванадцать, квартира девятнадцать, приезжайте срочно! Тут…
Шепелев не дослушал, вышел в коридор. Он не мог просто стоять и ждать, пока приедут врачи. И не важно, что он ничего сделать не сможет, кроме как подхватить у жены ее болячку, наверняка жутко заразную. Главное для него сейчас было не бездействовать, иначе совесть, его персональный инквизитор, устроит ему такую экзекуцию, что мама не горюй!
Родион сам не заметил, как оказался на лестничной клетке перед дверью в тещину квартиру и с пальцем на кнопке звонка. Другая, сжатая в кулак, начала мерно долбить в дверь.
– Вера, открой, пожалуйста! Тебе нужна помощь! И Анне Васильевне тоже. Мы «Скорую» вызвали, им надо будет попасть в квартиру! Я же видел, ты можешь ходить! Открой, Вера!
– Ну и чего так шуметь? – раздался с лестницы незнакомый мужской голос. – Чтоб вы знали, через такую дверь, особенно если она продублирована деревянной, звуки проходят очень плохо.
Родион повернулся, собираясь послать подальше того, кого счел недовольным соседом, но вдруг осекся, разглядывая его. Крепкий шатен лет двадцати пяти, одетый вроде неплохо, но как-то, по ощущениям, с чужого плеча – и пиджак, и брюки сидели на нем неловко, будто были подобраны из имеющегося или куплены наспех, почти без примерки. Но не это заставило Шепелева проглотить резкость, а нашивка из бархатной ткани, прикрепленная булавками к нагрудному карману, которая выглядела на одежде незнакомца уж совершенно неуместной – золотистый дракон на синем фоне. Очень знакомый дракон.
* * *
– И на что вы так смотрите, можно поинтересоваться?
Родион с усилием отвел взгляд от дракона, но было уже поздно – незнакомец понял, что именно привлекло его внимание. Глаза его внезапно вспыхнули интересом.
– Дракон понравился? Или видели такого уже?
Голос его, вроде и негромкий, прозвучал так повелительно, что Шепелеву очень захотелось немедленно ответить правду, и удержал его лишь сильный страх: это должно быть похоронено навсегда. Однако его молчание и колебания помогли шатену сделать правильный вывод, и взгляд его сделался жестким и холодным, как лезвие ножа.
– Отвечайте, где вы видели такого дракона!
Прямому приказу Родион противостоять уже не смог и, к собственному ужасу и невыразимому изумлению, заговорил:
