— В тексте, прочитанном мною, в том месте, где перечисляются благословения, приведены приблизительно те же слова, правда, со значительными сокращениями, которые Всевышний передал через Моисея всему израильскому народу перед вхождением в Землю обетованную. Судя по тому, как евреи быстро одержали ряд впечатляющих побед над народами, которые были гораздо многочисленнее и сильнее их, это благословение действительно работало. Если честно, я бы тоже не отказался получить такое же, но в наше время это невозможно.
— Ну а если мы вам скажем, что это все-таки возможно и что этим благословением хотят воспользоваться далекие от Бога люди? — сказал кардинал Сантори.
— И не только люди… — добавил отец Винетти.
— Не только люди… Я не ослышался?
— Да, доктор Майлз, именно так все и было предсказано:
«Из крови Избранника Божьего, останков первозданного Адама, запечатанных вод бездны и святой земли семь духов великих сотворят плоть, в которую облечется Сатана. И познает дьявол дочь человеческую в ту ночь, а она родит ему сына с черной душой, не от Бога. И нарекут его Антихристом», — прочитал хранитель архива отрывок из свитка с текстом откровения Папы Гонория, которое было записано почти восемьсот лет назад.
Тяжело вздохнув, он добавил:
— По всей видимости, вы и есть тот самый Избранник, так как до сих пор книгу Разиэля никто прочесть не смог.
— Если все именно так, как мы предполагаем, то ваше рождение было заранее запрограммировано, если так можно выразиться, — пояснил кардинал, не отрывая глаз от пергамента с таинственным Шем ха-Мефорашем.
— То есть, вы хотите сказать, что я косвенно буду причастен к рождению Антихриста?
— Ну почему же косвенно? Именно благодаря вам и станет возможным его зачатие, ибо Сатана, так же, как и все ангелы, является бестелесным существом. Вы же, отдав свою кровь, самым непосредственным образом посодействуете в сотворении тела для него. Облекшись в плоть, дьявол познает дочь человеческую, как сказано в откровении Папы Гонория, и та родит ему сына. Более того, судя по тому, как быстро развиваются события, это может произойти уже сегодня в полнолуние, и вне всяких сомнений главной скрипкой в этом дьявольском оркестре будете именно вы. В предсказании недвусмысленно сказано, что только Избранник сможет оживить книгу Разиэля, и когда она «заговорит», на него снизойдет благодать с Небес и перейдет на двенадцать человек из числа тех, у кого в руках богатство и власть. Они и станут первыми слугами Антихриста, — ответил кардинал Сантори, окончательно развеяв все сомнения Майлза.
— Но разве Сатана сам не может благословить их? Отдайте ему книгу, и пусть он сам зачитает ее хоть до дыр. Я уверен, что Шем ха-Мефораш он знает наизусть. Вот пусть и произносит его, и создает себе плоть, и вообще — делает, что хочет. При чем здесь я и моя кровь? Я донором никогда не был, и уж тем более не стану делать этого для дьявола! — возмутился ученый.
Камерарий не смог скрыть радостной улыбки. Он ни в коем случае не хотел допустить, чтобы дело пошло дальше разговоров. Еще до прихода доктора Майлза в кабинет понтифика он твердо решил отговорить его от участия в сатанинском обряде, который был возмутительным по своему смыслу и противоречил всем христианским канонам. Однако в силу определенных обстоятельств сделать это он должен был незаметно для отца Винетти и Папы, а тем более для ничего не пропускающего мимо глаз и ушей начальника секретной службы Ватикана Антонио Палардо. Кардинал хотел уже ненавязчиво дать понять ученому, что он на его стороне, но отец Винетти первым высказал свое мнение:
— Позвольте вам напомнить как теологу, что ни благословение, ни проклятие не находятся во власти Сатаны, иначе бы он уже давным-давно установил свою власть в мире и не дожидался того короткого отрезка времени в несколько лет, когда Господь даст ему «подержаться за руль» в облике Антихриста. Поэтому рождение дьявольского сына, далеко идущие последствия которого даже тяжело себе представить, никогда бы и не состоялось без Божьего на то соизволения.
— А что, если я откажусь от участия в ритуале, разве сможет тогда Сатана меня насильно заставить это сделать? — возмущенно спросил доктор Майлз.
— Вы забыли о том, что эту миссию возложил на вас Господь, а не он. К тому же слуги Люцифера знают наши слабые места. Они знают, куда ударить, и не преминут этим воспользоваться, — вмешался в разговор понтифик.
Не желая показывать присутствующим свои истинные чувства, он поднялся и подошел к широкому окну, чтобы полюбоваться великолепной палитрой редких экзотических растений, привезенных со всего света. Сидя в кресле за рабочим столом, Папа мог видеть только ухоженные кроны деревьев, поэтому всегда подходил к окну, когда необходимо было все тщательно обдумать. Он окунался в яркие краски цветущих орхидей, хризантем и роз, в первую очередь выделяющихся на живом холсте небольшого сада, в котором тени неустанно играли в прятки и бегали наперегонки со светом. Понтифик понимал, что в этот раз от его принципиальной позиции зависела судьба многих людей и репутация самой Католической церкви. Он также прекрасно понимал своего камерария, уловив в его взгляде желание «откреститься» от всего. Но он верил в неотвратимость предсказания Папы Гонория III, которого Католическая церковь причислила к лику святых. Возможные варианты развития будущих событий проносились у него в голове, и, нащупав ниточку, ведущую к выходу из лабиринта, он тихо спросил:
— Скажите, доктор Майлз, у вас есть любимая девушка?
Осознав истинный смысл вопроса, Шон опустил голову, обхватив ее руками из-за нахлынувших на него чувств. Отец Винетти подал ему стакан с прохладной водой.
Сделав несколько глотков, Майлз быстро взял себя в руки:
— Ее зовут Марта Мейерс, она доктор археологии и вместе с профессором Штейманом была свидетелем тех удивительных вещей, которые происходили в пещере. К счастью для нас, мы не пострадали, но далеко не всем так повезло.
— У вас остались какие-то снимки? — спросил кардинал, сцепив пальцы от напряжения.
— Да, конечно же. Прошу извинить мою забывчивость. События вчерашней ночи и сегодняшнего утра, произошедшие с Мартой, напрочь выбили меня из колеи, — ответил Шон, вытягивая из левого кармана пиджака конверт с фотографиями, которые успела вчера днем проявить Марта. Выданная банкоматом гостиницы небольшая сумма наличных денег потянулась за конвертом и разлетелась под длинным столом. Возникла неловкая ситуация, но святые отцы, не обратив на это никакого внимания, с нескрываемым интересом уже передавали фотографии друг другу. Шон принялся собирать разлетевшиеся купюры. Когда он выпрямился, то увидел изумление на лицах служителей Божьих. Сделанные Мартой снимки саркофага, меноры, хошена и стен со священным текстом привели их в состояние легкого шока.
— Снимки сделаны профессиональной камерой, это сразу видно по их отличному качеству. Я надеюсь, пленка находится у вас? — спросил кардинал, не в силах оторвать взгляд от фотографий.
— К сожалению, она у доктора Мейерс. Я нашел сегодня утром на ее столе только фотографии и решил их забрать, так как люди Белуджи, без сомнений, уже перевернули ее квартиру вверх дном, — на ходу соврал Шон.
