— Вы думаете, полицейские поверят в эту историю о песьих мухах?
— Не убирайте пепел и не прикасайтесь к телам. В конце концов, это их работа, а не наша. Пусть себе что хотят, то и думают.
Санитары погрузили носилки с кардиналом в карету «скорой помощи» во второй раз за семь часов. После того как падре разместился вместе с реаниматологом в салоне, а главврач Гаспирини занял место в кабине рядом с водителем, «скорая» плавно тронулась с места. Уже через минуту, проехав мимо поста охраны римской резиденции госпитальеров «Палаццо Мальта», машина выехала с включенной сиреной и мигалками на виа де Кондотти.
Еще раз убедившись в том, что оказывать первую помощь было некому и все лежащие на полу в холле люди были мертвы, дежурный врач приемного отделения Джузеппе Лонго и его коллега анестезиолог Тони Ломбарди решили выпить кофе. Они присели на диван напротив черного мага Бартануры, у которого от пулевого ранения была сильно раздроблена черепная кость и зияла дыра размером с грецкий орех в голове.
— Ранение, несовместимое с жизнью. Такое впечатление, что в него стреляли из винчестера, — закурив сигарету, сказал Джузеппе.
— В таких случаях принято говорить: «он не мучился, смерть наступила мгновенно». Хотя на самом деле, кто знает, что чувствует человек, когда пуля сначала дробит на мелкие куски его черепушку, а потом разрывает мозги, превращая их в тартар из лосося, — сделав глоток кофе, сказал молодой анестезиолог, который всего два года тому назад окончил римский университет.
— А почему из лосося? — спросил дежурный врач, к чему-то прислушиваясь с правой стороны от себя.
— Черт его знает, к слову пришлось. Вчера сидел с подругой в ресторане, она снова заказала тартар из лосося. Она его постоянно заказывает, а съедает едва половину. Я ее спрашиваю — зачем ты его заказываешь, если он тебе не…
— Тсс… ты слышишь? — приложив палец к губам, спросил Джузеппе.
Тони выдохнул дым прямо в окровавленное лицо Бартануры. Он сбил пепел от сигареты на пол, сплошь покрытый черным смолянистым порошком, в который превратились мертвые мухи, и замер на три-четыре секунды.
— Слышу, отчетливо слышу. Справа от тебя какой-то шепот, — тихо произнес он.
— Это латынь. Возможно, какая-то молитва, но по интонации голоса больше похоже на заклинание от демонов. Вот сейчас было особенно четко. Ты слышал? — спросил дежурный врач Лонго.
— Effundam de Spiritu meo, — повторил за призраком Ломбарди.
— Излию от Духа моего. Какое отношение эти слова могут иметь к молитве от злых сил? — удивился Джузеппе.
— Не знаю, но не думаю, что мы оба с тобой спятили. Если бы это было так, то мы бы рехнулись сразу же после того, как только спустились в холл и увидели всю эту чертовщину, — пожал плечами Ломбарди.
— Тсс… вот опять, прислушайся!.. manifestavi nomen tuum hominibus, — прошептал вслед за голосом Джузеппе.
— Я открыл имя Твое человекам, — повторил Тони Ломбарди.
— Как можно использовать эти слова в черной магии? — удивился Джузеппе.
— Он не использовал их для магии. Он защищался от дьявола, но все равно это странно, — сказал Тони.
— Он — это кто? Кого ты имеешь в виду?
Лонго оставил вопрос коллеги без ответа. Присмотревшись внимательнее, он увидел отчетливую тень на полу, которую отбрасывали две человеческие фигуры. Почувствовав, как мурашки пробежали по спине, он едва слышно прошептал:
— Послушай, Тони, шепот исходит как раз оттуда, где стояли кардинал со священником. Это приблизительно в двух метрах от меня. Тень от них и сейчас все еще там, — кивнув головой в сторону разросшихся веток бамбука, едва слышно произнес Джузеппе, понимая, что вряд ли этому найдется разумное объяснение.
— О чем ты говоришь? Здесь не может быть никакой тени. До входных дверей и окон метров пятнадцать, и солнечный свет сюда вообще не попадает. Разве что на восходе, когда лучи косые, можно увидеть какие-то тени. Да и то — вряд ли. Деревья в саду слишком густо высажены.
— А это тогда что, по-твоему? — указав дрожащей рукой на два темных силуэта, спросил Джузеппе.
Узнав в контурах теней, вытянутых по диагонали, фигуры священника и кардинала, Ломбарди едва не выронил чашку с кофе из рук.
— Этого не может быть, ты прав, все совпадает. Кардинал был на голову выше падре. Он держал в руках пергамент, а падре — молитвенник. Здесь, на полу, то же самое.
— Тсс… давай послушаем.
Джузеппе наклонился вправо. Его язык и губы уже автоматически повторяли слова на латыни:
— Homo igit consutu atque nudat queso ubi est.
— А человек умирает и распадается. Умирает, и где он есть? — сразу же перевел за ним Ломбарди.
Задумавшись на секунду, он удивился, пожав плечами:
— Снова ерунда какая-то. Вместо традиционных: «изыди, Сатана» или «именем Иисуса Христа повелеваю вам, демоны Ада, оставьте нас» — в который раз мы слышим слова, не имеющие ни малейшего отношения к экзорцизму. Да от одного лишь моего взгляда, когда у меня голова болит с похмелья после футбольного матча, дьявол быстрее убежит в страхе, чем от этой белиберды.
Труп черного мага в облачении епископа, лежащий на диване напротив, зашевелился. Первое, что пришло в голову Тони, было — убежать отсюда как можно быстрее. Он напряг мышцы, чтобы встать, но вдруг понял, что ни ноги, ни руки его больше не слушаются.
— Ubi est thesaurus tuus, ibi let cor tuum erit! Где сокровище ваше, там и сердце ваше будет, — раздался бас дьявола, от которого сразу все потемнело в глазах.
Оживший Бартанура поднялся и вырвал одним мощным ударом из груди сердце растерявшегося от испуга Ломбарди. Тони не смог даже закричать, а просто закашлялся кровью и тут же упал замертво с ужасом, застывшим в остекленевших глазах.
— Не смей повторять подобную мерзость, — обратился к Джузеппе Бартанура все тем же низким металлическим голосом дьявола, парализующим тело и мысли.
Его черные глаза внушали трепет. Маг с зияющей дырой в голове держал в правой руке сердце Ломбарди, охваченное алыми языками пламени. Лонго встал перед ним на колени. Стиснув зубы, он закрыл глаза. Джузеппе хотел жить и боялся неосторожным словом или взглядом прогневить Сатану.
— Протяни правую руку, — приказал дьявол.
Лонго, не раздумывая, выполнил требование и взвыл от боли, почувствовав прикосновение раскаленного кпейма. Раскрыв ладонь, он увидел на ней выжженный дьявольский знак, такой же, как и у Бартануры на лбу.
— Теперь ты принадлежишь мне. Полиция приедет через три минуты. Скажешь, что это кардинал Сантори застрелил «епископа», вырвал сердце у твоего друга и убил всю охрану силой своей черной магии.
Бартанура раскрыл рот. Как только черный дым вышел из него, маг безжизненно рухнул на пол. Джузеппе закрыл лицо руками и заплакал. Он снова услышал справа от себя шепот в тени деревьев:
