После этих слов словно гром прозвучал глас Всевышнего, от которого сотряслись основания величественного Дворца:
— Не может не свершиться то, что предопределено Мною от начала времен. Знаю Я, как все будет, но ты все же исполни возложенное на тебя, ибо отведено Мною и Сатане немного времени насытиться властью, чтобы наполнилась чаша его грехов и заградились всякие уста в его оправдание. И тогда всему Творению Моему наступит конец, дабы не огорчался Я более в сердце Своем, доколе не сотворю все новое.
Архангел Разиэль, возложив руки на голову Майлза, начал произносить над ним благословение. Шону казалось, что эти удивительные слова доносились до его слуха эхом с разных сторон Тронного зала. Руки ангела ярко засветились, и из них вышли лучи света, которые пронзили насквозь Божьего избранника.
— Отныне Шехина Всесильного пребывает на тебе. Дал Бог тебе иное сердце. Кого ты благословишь — тот будет благословен, кого проклянешь — тот будет проклят. Но лишь послушание служит мерой праведности. Используй же силу, данную тебе, согласно воле Творца, даже если для тебя Его повеление покажется противоречащим здравому смыслу.
В следующее мгновение все великолепие Небесного дворца, окружавшее избранника, начало постепенно растворяться, и он снова увидел перед собой затухающее сияние внутри звезды Соломона на стене гробницы. Властный голос духа вернул его обратно в реальность:
— Возвращайся в Рим. Скажешь Белуджи, что тебе нужен пропуск в архив Ватикана. Там ты найдешь отца Винетти. Только ему покажешь пергамент из хошена. Пусть сравнит его с книгой, о которой он знает. Теперь уходите. Шейдим уже близко, очень близко.
— Шейдим? — удивленно переспросил Шон.
— С вами все в порядке, доктор Майлз?
— Да, профессор, не обращайте внимания на всякие пустяки, — махнув рукой, быстро нашелся Шон.
— Ничего себе пустяки, вы так увлеклись рассматриванием звезды Соломона, что вдруг начали призывать демонов на иврите.
Марта, не обращая внимания на разговор коллег, отдала распоряжение ассистентам:
— Брюс, достаньте футляр и аккуратно поместите в него этот пергаментный свиток, а вы, Сэм, начинайте упаковывать перед камерой золотые украшения мумии, которые я буду вам подавать. И наденьте же, наконец, латексные перчатки!
— Хотите быть святошей? — вдруг неожиданно грубо оборвал ее Штейман. — А ведь перед тем, как сюда войти, мы договаривались совсем о другом.
— Что вы имеете в виду? О чем это мы договаривались? — насторожилась Марта, заметив в глазах профессора знакомый зловещий демонический огонек.
— Не стройте из себя дурочку! Хотите оставить все лавры себе?! Ведь теперь, когда вы запечатаете свиток, я так и не узнаю, что же в нем было записано, и даже не смогу сделать с него снимки. А пока мы доберемся до ближайшей цивилизованной лаборатории, вы сможете сто раз подменить его на другой, не имеющий никакой научной ценности.
— О чем вы говорите, профессор? Для чего это мне, и где же это я вдруг найду другой свиток? Мы здесь — одна команда, и это, безусловно, наш общий успех! К тому же вы прекрасно знаете, что все найденные артефакты по условиям контракта принадлежат господину Белуджи.
— Надо же, сама невинность. Думаете, я поверю, что вы ему отдадите этот бесценный артефакт и золотые украшения? Да они стоят дороже десятерых Белуджи, вместе взятых!
— Как вы можете такое говорить?! Разве будет лучше, если этот ветхий документ рассыплется на мелкие кусочки прямо на наших глазах? — с явной обидой в голосе ответила девушка.
— Нет уж, моя дорогая, мне наплевать на ваши опасения. Я не для того провел всю свою жизнь в поисках подтверждения небылиц, выдуманных маразматиками и психопатами из различных географических обществ, чтобы теперь, когда Господь наконец-то смилостивился надо мною на старости лет, вот так просто взять и подарить вам эти артефакты. Когда я был таким же молодым и упрямым, как вы, мне вся эта возня в детской песочнице поначалу казалась даже забавной. Но годы неумолимо берут свое, и кроме ревматизма, геморроя, язвы желудка, нищенской доплаты за профессорскую должность я так ничего и не скопил на старость. Нет, моя милочка, я этого не позволю вам сделать!
Выхватив из-за пояса пистолет, Штейман снял его с предохранителя и направил прямо на ассистентов.
— Я бы на вашем месте вел себя благоразумно, дорогие коллеги — мне, кроме своих болезней, терять нечего, так что не вздумайте шалить. Вы думаете, я не знаю, кто вы на самом деле? Только такая наивная дурочка могла поверить в то, что вы ученые.
— Это не очень дальновидный поступок с вашей стороны, профессор. В одиночку вы все равно не доберетесь до цивилизации, — попытался остановить его Брюс.
— Вот вы мне как раз в этом и поможете, мистер Харт. Возьмите вместе с Гарднером менору и начинайте не спеша продвигаться к выходу так, чтобы я вас все время видел. И не вздумайте делать вид, что вам, молодым крепким парням, составит проблему вынести отсюда шестьдесят килограммов золота.
Приставив ствол пистолета к спине Майлза, он хладнокровно продолжил:
— Берите хошен и следуйте за студентами. А вы, Марта, медленно передайте мне футляр с пергаментом и золотыми «побрякушками», снятыми с мумии.
— А как же Трейтон и его спецназовцы? Как вы им объясните весь этот спектакль? — попытался вразумить его Шон.
— Том показался мне человеком с деловой хваткой и тех денег, которые мы выручим за эти раритеты, нам хватит, чтобы прожить остаток своих дней, купаясь в золоте где-нибудь на лазурном берегу Монако. Сегодня же вечером мы будем ужинать вместе с ним в Цюрихе в кругу самых известных частных коллекционеров, для которых мое имя — это не пустой звук. А завтра утром, когда мы разбросаем пару сотен миллионов евро на кодированные счета по всему миру, этому хитрому лису Джино Белуджи ничего не останется, как только поцеловать меня в мою старую целлюлитную задницу. Я ему вышлю ее фотографию крупным планом по Интернету! — рассмеялся профессор неестественно громким металлическим хохотом.
Ассистенты склонились к меноре, чтобы приподнять ее. Воспользовавшись моментом, Сэм потянулся рукой за пояс к пистолету.
Однако профессор, разгадав его намерения, крепко сжал горло доктору Майлзу, чтобы тот не вырвался, и выстрелил два раза Гарднеру прямо в ногу. Взвыв от боли, Сэм упал на каменные плиты пола, выронив пистолет. Уткнувшись подбородком в колени, он принялся раскачиваться взад и вперед.
— Вы себя возомнили ковбоем? Молите Бога, что за долгие годы, проведенные в археологических экспедициях, я от вынужденного безделья научился неплохо стрелять, а не то — вы бы уже были покойником или остались без гениталий.
Переведя взгляд на Брюса, он строгим голосом сказал:
— Чего вы уставились на него, Харт? От вашего сочувственного взгляда у него вряд ли пройдет болевой шок. Отбросьте ногой пистолет в сторону и вколите ему морфин, иначе вам одному придется тащить на себе этот золотой еврейский ночничок, как вы изволили выразиться.
