Покинув кухонный уголок, я продолжила «тур по подземному миру», повернув за угол и направившись по другому темному коридору, вдоль стен которого высились шкафы. Я открыла один и увидела стопки белых простыней и полотенец, а также кругляшки белого мыла. Я как раз собиралась заглянуть в другой шкаф, когда услышала где-то вдалеке странные звуки. Я думала, что я под землей одна. Осторожно закрыв дверь шкафа, я стала прислушиваться и различила стоны и приглушенные крики – так завывает раненое животное.
На цыпочках я прокралась к концу коридора и опасливо высунула голову из-за угла, страшась того, что могу увидеть. Но моему взору предстал еще один коридор, полностью черный, и в конце его горел свет. Он мигал и потрескивал – все равно что издалека наблюдать за грозой. И я пошла сквозь тьму навстречу свету. Крики становились громче, свет ярче – я прикрыла глаза рукой, когда шагнула за порог.
Комната была круглой, больше чем моя спальня и другие, вместе взятые. На стенах висели экраны, огромные, от пола до потока, и единственным светом в комнате был свет от них. Все вместе экраны показывали одну и ту же сцену, и я оглядывалась по сторонам, совершенно дезориентированная в этой подземной ротонде. В центре комнаты было два складных стула, и я опустилась на один.
На экранах трое голых мужчин трахали обнаженную женщину. Влагалище, анус и рот женщины были заняты мужскими членами. Где-то через минуту мужчины поменялись местами и вставили свои стволы в другие места – в женщине всегда было три члена. Мужчины вставали так, чтобы все, что они делали, было хорошо видно на камеру, притом что женщина извивалась и изворачивалась в самых немыслимых позах. Толчки не прекращались; женщина выглядела усталой и изможденной, ее макияж смазался, а тело было покрыто спермой и потом. Она была словно нижней частью детальки «Лего», ее телесные отверстия – не более чем слотами для мужских членов.
Я вскочила со стула и попятилась назад. В спешке я налетела на второй стул и упала, приземлившись на правую руку. Откатившись на спину и потирая ушибленную руку, я взглянула на куполообразный потолок. Там тоже были экраны. В поземном мире я не видела ни солнца, ни луны, ни звезд; экраны заменили мне небо, вместо созвездий – двигающиеся обнаженные тела. Женщина-«Лего» смотрела сверху вниз, словно могла видеть меня. Казалось, она просто заточена под стеклом и в любую минуту может упасть на меня. Она не была красавицей, но, полагаю, это и не было важно: все необходимые части на ее теле имелись. На ее худые плечи падали завитки медных волос, а на голове у нее был обод из толстых черных корней, как терновая корона. Я попыталась представить, как она встает с кровати, вытирает полотенцем пот и сперму с тела и выходит из этой комнаты без окон, но не смогла. Женщина не существовала вне этой комнаты, не существовала без мужских членов, заполняющих дырки в ее теле.
Я помчалась по темным коридорам, направляясь к спальне; в глазах все еще рябило от ярких экранов. Все же мои глаза уже начали привыкать к темноте.
Я совершенно не понимала, для чего та комната, и не знала, должна ли я была увидеть то, что воспроизводилось на экранах, или нет. Какое отношение эта комната имела к последнему заданию «Новой программы баптисток»? Я думала, что худшее уже позади, но теперь я не была так в этом уверена.
Придя к спальне, я развернулась и направилась к входной двери – входу в подземное убежище. Может быть, было бы легче уйти, чем узнать, что подготовила для меня Верена. Дверь была стальной, тяжелой и покрытой пятнами. Я не знала, заперта она или нет, и потянулась к ручке. Холод металла обжег кожу, будто огонь.
Я отдернула руку и пошла назад, в темноту коридоров. Я знала, что ждало меня по ту сторону двери. Если бы я вышла на улицу и поднялась по крутой лестнице, я вынуждена была бы исследовать обломки жизни, которую я больше не узнавала. Как будто моя жизнь была кораблем, попавшим в сильный шторм. Шторм «Новой программы баптисток». Я не хотела выходить наружу и смотреть на ржавый остов. В мире наверху у меня больше не было работы. Я уже не была так уверена, что хочу сделать операцию. Я была расстроена отношением людей ко мне – за последние пару недель меня всячески унижали и даже хотели избить. Вдобавок ко всему, у меня больше не было Y и его защиты.
Моя жизнь была похожа на опрокинутую сумочку: монетки, ключи, помады рассыпались по полу. А я не могла заставить себя наклониться, подобрать все и сложить обратно. Пока нет. Несмотря на лабиринты темных коридоров и комнату с экранами, мне было легче оставаться под землей, чем собирать осколки жизни.
Входная дверь скрипнула, возвещая о чьем-то приходе.
– Как себя чувствуешь? – Верена стояла в дверях моей подземной спальни. Я сидела на кровати и что-то рисовала в блокноте. Верена протянула мне холодный кофе в высоком пластиковом стаканчике; ярко-зеленая трубочка напомнила о сочной и пряно пахнущей траве, о лете, которое разворачивалось у меня над головой.
– Я отдохнула, – сказала я, поставив прохладный стакан на живот, прямо как на полку. Верена пододвинула стул ближе к кровати, повернула его ко мне и села, скрестив ноги. Ее юбка напоминала старинный женский подъюбник – некогда белый лен слегка пожелтел, рюшки на подоле обтрепались.
– Рада это слышать. В этом-то и заключается последнее задание «Новой программы баптисток» – в отстранении и размышлениях.
Я отпила глоток кофе.
– Я нашла ту жуткую круглую комнату. Зачем она?
Верена достала из сумки блокнот и раскрыла его на коленях, затем вынула одну из ручек из стаканчика на столе.
– Сегодня мы не будем о ней говорить, – сказала она. – Я не хочу, чтобы в данный момент ты думала о ней. Я хочу, чтобы ты провела там некоторое время и прочувствовала.
Я прекрасно понимала, что в этот раз Верена будет открывать для меня новые тайны постепенно, как бы сильно я ни надоедала ей с вопросами, поэтому я решила перейти к более важной теме:
– Мы можем поговорить о Лите? Я все еще надеюсь, что ее лицо на экране Таймс-сквер было не более чем галлюцинацией, – сказала я, вспоминая помутнение рассудка, вызванное препаратами.
– Да, я заметила, что ты стащила у меня «Отуркенриж». Надеюсь, ты не собираешься его принимать? Это опасно.
Жуткие картины из сна, где меня пожирали мужчины, вновь встали перед глазами.
– Я выпила несколько таблеток, после этого меня мучили кошмары.
– Считай, тебе повезло. Кошмарами ты еще легко отделалась.
Верена подтвердила, что мое видение Литы вовсе не было галлюцинацией. Соседка Литы по комнате связалась с полицией и сообщила им, что Лита призналась ей, что знает личность «Дженнифер», но вдаваться в подробности не стала. Соседка по комнате утверждала, что Литу терзали муки совести из-за какого-то ужасного деяния, которое она совершила, но Лита так и не рассказала, какого именно. На следующий день после признания Лита исчезла, а соседка по комнате забеспокоилась. Полиция хотела связаться с Литой, но никто не знал, где она и как ее найти, так что служащие обратились к общественности.
