– Что это за подружка, которую ты ждала? – спросил он и, допив пиво, поставил бутылку на середину стола.
– Она бросила меня. Должно быть, встретила парня. Мужчины находят ее неотразимой.
– Я думаю, ты неотразима.
– Перестань, ты же это несерьезно, – кокетливо протянула я. В голосе кокетство и заигрывание, внутри – кипящая смола. В тот вечер я вышла из дома в коричневом платье с фиолетовыми звездами, чувствуя себя спокойной, уверенной и красивой, но Мейсон и его друзья пытались убедить меня в обратном. Они считали меня шуткой, уродцем, сбежавшим из цирка. «И так оно будет всегда», – подумала я. За последние несколько месяцев я сильно изменилась, но мир вокруг меня – нет. Плам всегда будет объектом насмешек. Отказ от Алисии означал для меня отказ от надежды когда-либо слиться с толпой.
– Я живу здесь недалеко, – ничуть не смутившись, продолжил Мейсон. – Моих соседей сейчас дома нет. Может, мы могли бы зайти ко мне и потусить немножко? – Под столом он как будто бы невзначай коснулся рукой моего колена. Что он пытался просигнализировать? «Я такой же безобидный, как щеночек, перевернувшийся на спину и выставивший вверх лапки?» Когда я не ответила, он зашагал пальцами по моей руке – вверх по голой коже и до рукава. Он склонился над столом и прошептал: – Ты мне нравишься.
Там, снаружи, бушевали убийства, похищения, кастрации, там, снаружи, орудовали женщины-убийцы, но даже это не могло помешать ему следовать плану, каким бы ни был его план. Он был как мальчишка, улыбающийся вам с фотографии на столе врача или руководителя страховой компании, – безобидный несерьезный сынишка, безвкусный, как кекс из пресного теста.
Мейсон ждал ответа, и мне даже стало любопытно, как долго он бы пытался меня завоевать. Он думал, все будет легко. Ожидал, что я буду ему благодарна: пухлолицая девушка, отчаянно нуждающаяся в мужском внимании, расцветающая под лучами его неожиданного вожделения. Такая девушка сделает все, что он только попросит. Он выжидающе смотрел на меня, и на мгновение я притворилась обычной женщиной. «Так оно и происходит», – думала я. Это то, что делали люди. Они ходили по барам, болтали с незнакомцами, а потом шли к ним домой и занимались с ними сексом. Все те ночи, когда я запиралась в своей квартире, смотрела телевизор и ела замороженные обеды от «Худого дозора», вот что делали люди моего возраста.
– Ну же, детка, – прошептал он. Челка опять упала ему на глаза. Судя по его голосу и по тому, как он произносил «детка», он был не из Нью-Йорка. Вирджиния, может, южнее. Да откуда бы он ни был, явно не отсюда. Здесь невозможно было воспитать таких мальчиков, как он.
Я осушила бокал двумя быстрыми глотками.
– Хорошо, – сказала я. – Только сначала мне нужно в дамскую комнату. Можешь сказать друзьям, что мы уходим.
Я взяла сумку, газету и направилась мимо него к лестнице, ведущей вниз к уборным. Несколько человек повернулись, чтобы поглазеть на меня, больше, чем обычно. Они все участвовали в этой шутке? Чувство, которое я хорошо знала, но не испытывала уже довольно долгое время, подкралось ко мне незаметно: унижение.
Мне не нужно было в туалет, но мне необходимо было побыть наедине с собой. Когда я снова поднимусь наверх, Мейсон и его друзья раскроют розыгрыш, начнут смеяться надо мной. Я должна была подготовиться к этому. А возможно, Мейсон продолжит весь этот маскарад, чтобы отвести меня к себе домой для бесплатного минета. В конце концов, я же девочка, «отчаянно нуждающаяся в мужском внимании». А может, Мейсона и вовсе привлекали полные женщины, а шутка – всего лишь прикрытие, чтобы его друзья не смеялись над ним. Подкатывать к толстым ради какой-то практической цели было вполне распространенным фетишем, мне рассказывала Руби. Это называлось «охота на свиней» и было скорее игрой, спортом, хобби. Мейсон собирался сыграть в эту игру. Но я не позволю ему выиграть.
Заперевшись во второй кабинке за вечер, я вдруг представила, как Мейсон подкатывает в баре к Алисии, не ради прикола, а потому что она действительно ему нравится. Ей бы польстило внимание такого парня. Она бы пошла к нему домой и занялась с ним сексом. Она не могла видеть его истинную сущность. Дура Алисия.
Я вышла из кабинки и встала у раковины, газета была все еще зажата у меня под мышкой. Я взяла ее в руки и посмотрела на Литу. Лита смотрела на меня, как и всегда. Она была где-то там, думала обо мне, нуждалась в помощи.
– Я следила за тобой, – прошептала я, проводя пальцами по газетной бумаге. Пришло мое время.
Я поднялась наверх, Мейсон сидел за столиком в углу в компании друзей. Никто не смеялся. Сана посоветовала бы мне пойти домой, утверждая, что мне все равно не устыдить всех придурков в этом мире. Она была права, но я все равно пошла вперед. Мейсон должен был поплатиться. А я буду быстрой… и безжалостной.
– Я не поеду к тебе домой, – сказала я Мейсону на глазах у его друзей. – Ты страшный.
Он не сразу понял, что я сказала:
– А?
– Я говорю, ты страшный, – повторила я. – Настоящий урод.
Друзья Мейсона, три женщины и двое мужчин, переглянулись друг с другом. Это не было частью плана.
– Это я-то страшный? – Мейсон нервно засмеялся, но друзья не подхватили его смех. – Я урод? Ты себя в зеркало видела, жируха? Ты отвратительна. Ни один мужчина в здравом уме не прикоснется к тебе.
Больше никакого «детка» для меня.
Я была рада, что он сказал все в открытую. Дал знать, что маскарад окончен.
– Ты сам трогал меня, и, похоже, тебе очень нравилось.
– Просто потому, что хотел выиграть пари.
Он снова засмеялся, смотря на друзей и ища в них поддержки, но лица сидящих за столом не выражали ничего, кроме крайнего удивления. Большая туша заговорила. Большая туша умеет разговаривать. Они-то думали, что большая туша молчаливо терпит все насмешки и замечания и, перекатываясь на толстых ногах, тихо возвращается в свою берлогу, продлевая никчемную жизнь. Теперь туша рассердилась. Ой, не стоило им ее дразнить.
– Ты говоришь, я отвратительна, Мейсон, но мы-то оба знаем, что такие, как я, заводят тебя. Ты грезишь о толстушках. Просто не хочешь, чтобы друзья знали.
Прежде чем он успел ответить, я схватилась за столешницу и перевернула их стол; бутылки с пивом покатились по наклонной, разливая содержимое. Его друзья тут же повыскакивали из-за стола, чтобы не облиться пивом.
– Жирная корова, – наорала на меня какая-то из женщин.
Все поспешили убраться подальше. Мейсон поскользнулся на мокром полу, ударился затылком о стену и съехал вниз. Прифигевший, он лежал в луже пива и среди осколков янтарного стекла, медленно моргая и морщась от боли. Его друзья не помогли ему.
Я поставила ногу ему на грудь. Мои тяжелые армейские ботинки. Мои цветные колготки. О да, я могла это сделать!
– Тебе надо научиться себя вести! – закричала я на него. Вокруг нас уже начала собираться толпа.
