Я спустилась вниз. Она за мной. Мы прошли мимо Джоны в гостиной, не сказав ему ни слова, и свернули в кухню.
Я подошла к холодильнику, она – к столу и стала играться солонкой. В раковине возвышались стопки грязных мисок из-под хлопьев. Казалось, чистые ложки исчезли во всем мире и никогда больше не появятся, поэтому нам придется научиться хлебать хлопья без них.
Руби скрывала что-то от меня, а я от нее, и поэтому мы словно танцевали друг вокруг друга. Почти настало время ужина, и я взяла фруктовый лед со вкусом вишни, она взяла со вкусом тропических фруктов, который почему-то был синим, сестра развернула свой, я свой, мы по привычке лизнули лед друг у друга и вышли из кухни через разные двери.
Вскоре она постучалась в дверь моей спальни. Если Руби стучалась, она никогда не дожидалась ответа – просто стучалась и сразу входила, противореча всей логике. И вот она постучалась и сразу же отодвинула дверь в сторону.
– Привет, – сказала она и села на краешек моей кровати. У меня во рту был кусок льда, поэтому я не смогла ей ответить, пока не проглотила бы его. От мороженого губы Руби стали синего цвета. – Так ты расскажешь мне? Или придется побороться с тобой? Ты же знаешь, я сильная. И необычайно гибкая.
Она шутила и даже высунула синий язык, чтобы это доказать, но я уже больше не знала, чего ждать от своей сестры, когда она что-то задумала.
Мне очень хотелось рассказать ей об Оуэне. А может, это Руби заставляла меня хотеть открыться ей, а мне на самом деле этого совершенно не хотелось. Заставлять слова подниматься по горлу, толкаться на кончике языка за сомкнутыми зубами – вот что она делала. Я стиснула зубы. Мой окрашенный в вишнево-розовый цвет язык не пострадал.
Обычно ей не нужно было вытаскивать что-то из меня клещами. Сестры рассказывают друг другу все на свете, особенно младшие старшим. У младших сестер не может быть секретов. Она была той, кем была, потому что появилась на свет первой.
Руби ждала, когда я все выложу ей. Она знала: что-то произошло.
Но если бы между нами стояло только это – какой-то мальчишка – может, я и рассказала бы ей. Но мне мешал кое-кто еще. Я видела ее в этой комнате, хоть и не во плоти. Невольно представляла себе ее тощие ноги, длинную руку, согнутую у бедра. Ее вены просвечивали, синие, как фруктовый лед Руби. Обесцвеченные волосы отросли, а уши все равно торчали.
Поэтому я решилась на полуправду:
– Я волнуюсь из-за Лондон.
– Почему?
– Она показалась мне какой-то отстраненной, когда мы виделись в последний раз…
Руби задумчиво полизала лед.
– Правда? С чего бы это?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Но не могу перестать думать, – Руби слушала меня с нарастающим интересом, – что, если она исчезнет?
– Никуда она не исчезнет.
Холодная рука со скользкими пальцами обхватила ее узловатую лодыжку, потянула ее вниз, на глубину, навсегда в этот раз. Кошмар, оживший этим летом, но моя сестра словно надела на себя лыжную маску.
Руби продолжала лизать свой лед, обдумывая мои слова.
– Иногда я поражаюсь этой девчонке, – сказала она. – Все эти наркотики. Неприятности, на которые она вечно нарывается… делая то, чего бы я тебе никогда не позволила. Интересно, может, есть такие люди, на которых можно положиться, и есть такие, на которых, ну, ты понимаешь, нельзя?
– Ей шестнадцать, – тихо ответила я. – Как мне.
– Вот именно, – сказала Руби. – Как тебе.
Казалось, в ее словах звучала угроза.
– Она никуда не денется, ясно? – продолжала Руби. – Я уже рассказала тебе, что пошла на обман, чтобы вытащить ее оттуда – сказала им, что это лишь на один день, что она просто сходит в гости. Но Лондон все время возвращается, чтобы поздороваться. Так часто, что они даже не понимают, что она вообще уходила. И к тому же она ночует… О боже, Хло! У тебя такие красные губы! Как в тот раз, когда у тебя выпал зуб, а я подумала, что кто-то ударил тебя и мне придется отделать первоклашку! Я уже даже собралась доставать свой кастет.
Я вытерла рот рукой, но вишневый цвет никуда не делся. Она продолжала скармливать мне крупицы правды, отвлекая другими вещами. И где же Лондон ночевала?
В этот самый момент замигал мой телефон.
– Кто-то пишет тебе, – сказала Руби.
И тут, как в режиме «слоу-мо», как будто время стало вдруг вязким и тягучим, я потянулась за телефоном, чтобы опередить ее, но она успела вперед меня.
«Оуэн, – подумала я. – Пожалуйста, не пиши ничего, чтобы моя сестра не узнала».
Руби прочитала сообщение с равнодушными видом. Потом хмыкнула и закрыла сообщение.
– Кто это был? – Я хотела забрать свой мобильник, но он лежал у нее на коленях.
– Кто-то, кто тоже думает о тебе, если ты так интересуешься, – ответила она.
Пришло время объясниться с ней, выложить ей все, что произошло, пока ее не было дома, а значит, шлюзы откроются и она поймет, что мне нельзя доверять. Мне придется…
– Чего ты так испугалась? Это всего лишь Лондон. А ты думала кто?
Она улыбнулась и бросила мне телефон.
– Я тоже сначала подумала, что это твой отец. Но он старый. Наверное, даже не знает, как отправлять сообщения.
Сообщение было таким:
Приезжай в город. На Грин. Есть кому тебя подвезти?
– Как думаешь, чем они занимаются на Грин? – спросила сестра.
– Просто тусуются, как обычно.
– По-моему, тебе стоит поехать. Ненадолго. Просто не задерживайся до поздней ночи.
Я не ожидала, что она это скажет.
– Наверное, сегодня тебе не помешает немного развеяться. Заметила, что Джона ходит с унылым видом? У меня такое ощущение, что он хочет поговорить со мной. У тебя тоже такое ощущение?
Я кивнула.
– Ответь ей. Напиши, что я скоро привезу тебя. – Руби подошла к окну. – Хло, посмотри! Там, на улице… Это что, воздушный шарик?
Она показывала на застрявший в кустах терновника ярко-розовый шарик. Он так мягко приземлился туда, что даже не лопнул.
– Думаешь, это один из моих? – спросила сестра.
На шарике виднелась ее надпись.
– Определенно.
– Похоже, ветер решил разогнать их в разные стороны. Глупый ветер. Кто сказал, что ему это можно? Я не давала такого разрешения.
Она, должно быть, увидела выражение моего лица: я поверила ей, потому что любила ее безоговорочно, неважно, что она делала, потому что Руби делала все, что хотела, и я никогда не смогла бы возненавидеть ее за это. Я восприняла ее слова буквально. Подумала, она действительно может управлять ветром.
