Следом за ним, торопливо махая крыльями, понесся Облак.
2
Океан преодолели быстро. Скорость Тхана в два раза превосходила скорость Енси, и не успело Светило подняться в зенит, как под черными крыльями расстелились оранжевые пески Камлюков. Тень от летящего дракона казалась крошечной, маленькой и жалкой, горячий песок внизу походил на огромное оранжевое море, а скалы напоминали рифы.
Облак, не поспевающий за громадной машиной, забрался на спину Тхана, чуть дальше от второго седла и теперь изредка выпускал слабую струю дыма.
Люк привык к двум кулонам, привык к их теплу и сроднился с их еле уловимой, еле заметной внутренней пульсацией. И теперь, когда на шее остался только квадратный Ключ, его не отпускало чувство потери. Словно он предал и утратил что-то важное, драгоценное и незаменимое.
Он слишком хорошо знал эту дорогу домой, слишком хорошо ориентировался в островерхих песчаных барханах, потому сразу почувствовал неладное. Что-то было не так. А после понял. Тишина. Тхан летел так высоко, что Люк не слышал шума ветра, шелеста песка и рева мьёков. Это казалось ерундой и было вполне объяснимо, но тем не менее смутное чувство опасности все усиливалось.
Мэй сидела рядом, хмурая и напряженная. Ее загорелые пальцы стискивали луку седла, а в сжатых губах сквозила твердая как камень решимость.
Люк вдруг захотел дотронуться до нее, ощутить тепло родного человека. Он осторожно положил руку на ее ладонь и сжал холодные тонкие пальцы. После наклонился и поцеловал Мэй в висок. Она приникла к нему – плечом к плечу – и ничего не сказала. Да и не надо было ничего говорить.
– Мы не станем показывать Тхана отцам клана, иначе они могут потребовать от нас, чтобы Тхан служил Всадникам. Потребуют, чтобы мы поставили дракона на службу кланам. Нас просто не поймут, когда мы попробуем что-то объяснить про Мару, Детей Неба и все остальное, – сказал Люк, когда впереди обозначились крошечными точками палатки его семейного становища.
– Где я должен вас опустить? – тут же понял его Тхан.
– Около палаток. Дальше мы доберемся на мьёках. Так будет лучше всего.
– Отлично. Приземляемся.
Тхан пошел на снижение, закладывая широкий круг и замедляясь. Взметнулся горячий песок, потянуло дымом и гарью. Люк посмотрел вниз и замер, пораженный увиденным. Вместо знакомых палаточных крыш чернело пепелище. Не уцелело ни одной палатки, и лишь чуть в стороне, где находился небольшой погреб, можно было увидеть старый каменный стол, несколько пластиковых контейнеров и навес, под которым складывали дрова.
Не уцелело больше ничего.
Едва лапы Тхана коснулись песка, как Люк выскочил из седла и скатился по теплому, распластанному крылу. Пробежал вперед и остановился перед остатками каменного очага, который столько лет служил его семье верой и правдой. Горечь пепелища осела на языке и заставила закашляться. Кое-где еще стелился дымок, само пожарище еще не успело остыть. Огонь бушевал тут совсем недавно, и, возможно, загасили его холодные ночные ветры.
Что-то скрипнуло под ногой, и, наклонившись, Люк поднял костяной гребень. Он уцелел, погруженный в спасительный песок, и теперь резные узоры проступали на поверхности, покрытые черной гарью. Гребешок принадлежал сестрам. Иногда они ссорились из-за него, потому что каждая хотела обладать красивой и дорогой вещицей.
Костяные гребешки делали из панцирей дабугов. Дабуги водились в океане. Их надо было раздобыть, после обработать костяной желтоватый панцирь и выточить гребешок – работа кропотливая и долгая. За эту вещь отец уплатил две мьёковые шкуры.
Сжимая в руке гребень, Люк ощущал, как разливается внутри мертвенный ужас, как охватывает внутренности и сжимает в ледяной хватке. Что случилось с семьей? Почему тут был пожар? Успела ли мать вернуться или все они целы и невредимы в Костровой Башне?
– Что это? – совсем тихо спросила Мэй.
Она встала рядом и взяла Люка за руку. Оглянулась – на лице гримаса ужаса, губы лишились красок, щеки побледнели и лишь зеленые глаза горели бешеным, беспокойным светом.
– Не знаю. Надо выяснить. Идем к мьёкам, их загоны за скалой. Может, мьёки уцелели.
Верховые мьёки не уцелели.
Люк растерянно провел ладонью по каменной калитке, которую мастерил вместе с отцом, после шагнул в горячее пепелище и остановился около обгорелых останков. Вот этот небольшой мьёк был самкой Исси, любимицей средней сестры. А тот, что лежал, распластавшись, недалеко от выхода – самец матери. Их сожгли быстро и сразу, просто спалили. Если бы пожар был случайным, мьёки спаслись бы. Животным вполне под силу сломать каменную загородку – и вперед. Пустыня огромная, а песок не горит. Это не пожар в лесу, от которого непросто убежать.
Мьёки обуглились так, будто бы их поджарил дракон. Будто пламя обрушилось сверху, пролилось огненным дождем и пожрало все живое, что встретилось на пути. Откуда взялись драконы? Что произошло?
– А твои… – начала говорить Мэй и запнулась. – Твои родные…
Слова о смерти близких не выговоришь, их нелегко произнести…
– Мертвых людей нет, – коротко ответил ей Люк.
Оглянулся. Вытер вспотевший лоб и обнаружил на ладони следы сажи. Но теперь это было безразлично.
– Летим, тут недалеко стоит клан Рика-Им-Наи. Возможно, они живы и знают, что случилось.
Тхан не задавал вопросов, подставил крыло и быстро взмыл в воздух, едва его Всадники оказались в седлах.
3
Коричневые крыши палаток Рика стояли целехонькие, и ветер слабо шевелил красные узкие флажки на женской половине. Горел костер, пахло свежими лепешками. Чуть дальше от костра лежали два дракона, вытянув шеи на песке и распластав могучие крылья.
– Роботы, – коротко заметил Тхан. – Я высажу вас на некотором расстоянии от них, чтобы они меня не почуяли. Я так понимаю, это далеко не Храм Живого металла.
– Это не Храм, – ответил ему Люк, – это поселение. Я не могу показывать тебя отцам клана, – они пожелают знать, откуда я постоянно беру большие и мощные машины. Меня не поймут.
– Это понятно, – хрюкнул Тхан. – Тогда я опускаюсь. Чуть дальше от палаток Рика находились низкие скалы, рыжие, как песок, посредине которого они стояли. Тхан опустился за скалами, сложил крылья и заверил, что будет ждать.
– Мы узнаем, что случилось, – глухо сказал ему Люк и потянул Мэй за собой.
После он ругал себя за опрометчивые действия. Ему надо было догадаться, следовало сложить два и два, чтобы получить очевидный ответ. Он же упорно гнал от себя выводы и действовал быстро и наобум. Он просто погорячился, но ошибки в последнее время слишком дорого обходятся его семье.
Ему следовало оставить Мэй на Тхане, это избавило бы от множества проблем. Мэй – толковая девчонка, она догадалась бы, что надо делать.
Вместо этого они вдвоем, взявшись за руки, спустились к гостеприимным кострам Рика.
