— Жаль, — сказала она безо всякого сожаления и вернулась к разговору о несущих «Крылатый» артефактах.
Учитывая, что леди Каролайн и ее подруга учились как раз на артефакторов, продолжаться этот разговор мог до конца полета. Они рассказывали о кристаллах, найденных в недрах какой-то особой горы и особым же образом обработанных, о древесине, из которой построен корпус, о ткани для парусов. Но мне это было неинтересно, и, выслушав лекцию о плетениях, защищающих палубы от ветра, на высоте особенно холодного, я улизнула от эльфа и девушек. Куда они денутся с летучего корабля? А свежие фрукты, доставленные из южных областей эльфийского королевства, вот-вот разберут.
Я нацелилась на сочный персик, но взять его не успела: меня заметила леди Пенелопа.
— Элизабет! — воскликнула она громко, и показалось, будто все люди и эльфы обернулись посмотреть, что там за Элизабет, зачем, почему и по какому праву. — Рада вас видеть, дорогая!
Дорогой наставница меня прежде не называла. Наверное, подобное обращение было составляющей неформального общения: все же находились мы не в аудитории и не в лечебнице, и роли у нас тут были иные. Свою я знала из рук вон плохо, а потому лишь кивала с вежливой улыбкой, пока леди Райс, перевоплотившаяся из акушерки в салонную львицу, вещала о том, как нам повезло с погодой, пела дифирамбы радушным хозяевам и рассыпала комплименты моему наряду, в котором я, оказывается, являла собой олицетворение молодости, весны и красоты. За это время персики с ближайших столов растащили, а к леди Пенелопе присоединилась мисс Милс, полностью согласная с наставницей в том, что касалось погоды, хозяев и всего, мною олицетворяемого. Я заподозрила, что у трапа гостям раздавали шпаргалки с обязательными для употребления фразами, но нам с Сибил не досталось, ибо расхватывали их с той же скоростью, что и фрукты.
— Саймон! — профессор Милс сцапала за рукав проходившего мимо сына. — Где ты пропадаешь, когда тут скучает такая очаровательная девушка? Ты же знаком с Элизабет?
Бывший куратор уставился на меня как на одно из мистических существ, коих изучают на курсе его матушки, потом с тем же выражением — на саму матушку и не в меру улыбчивую леди Пенелопу. Казалось, первым его побуждением было сказать, что он впервые меня видит, и сбежать от этих странных женщин.
— Знаком, — выдавил он, поняв, что попытка бегства успехом не увенчается. — Здравствуйте, мисс Аштон.
Видимо, шпаргалки Саймону тоже не досталось.
— Может быть, Элизабет хочет чего-нибудь? — подсказала ему мать.
— Хотите чего-нибудь, Элизабет? — обреченно вопросил мистер Вульф.
— Яблоко! — ляпнула я, продолжая думать о персиках.
Получив задание, боевик умчался его выполнять. Или просто умчался, и до конца полета мы его не увидим.
— Такой милый мальчик, — проворковала леди Райс.
— Помните, каким он был чудесным крошкой? — спросила мисс Милс и посмотрела на целительницу так, словно готовилась выпустить когти и вцепиться ей в лицо, скажи та, что не помнит никаких крошек.
Но леди Пенелопа помнила. И дивный зимний день, солнечный и морозный, и одного из первых лично ею принятых малышей…
— Вот, пожалуйста.
Вернувшийся, вопреки ожиданиям, боевик протянул мне… персик. Странности продолжались. Может, эльфийская магия не только от ветра защищает, но и на людей влияет каким-то образом?
Взяв инициативу в свои руки, а Саймона — под руку, я утащила его к борту под одобрительное хмыканье наставницы и мисс Милс. Там позволила ему несколько минут любоваться расстелившимися внизу полями, уже покрывшимися бледной зеленью, и извилистой лентой реки, а сама с наслаждением слопала сочный фрукт.
— Я должен извиниться за мать, — пробормотал Саймон. — Она собиралась пригласить вас на ужин. Если маме что-то придет в голову…
— И часто ей такое приходит? — спросила я, отправив в полет крупную косточку.
— Случается, — вздохнул боевик, провожая взглядом реку, от которой мы теперь удалялись, взяв курс на горы. — Ваш доклад произвел на нее впечатление, мало кто уделяет такое внимание ее предмету. И вы больше не моя студентка…
— К тому же умница, красавица и из хорошей семьи, — закончила я. — Странно, что вас что-то не устраивает.
— Ну не знаю, — улыбнулся Саймон. — Над ногами еще нужно работать.
Все-таки он замечательный. Сложись все иначе, я сама нарезала бы вокруг него круги и из кожи вон лезла, чтобы понравиться дракономаме.
— Вы уже видели? — сменил тему боевик, сопроводив вопрос загадочным взглядом.
— Видела что?
— Значит, нет. Помните, вы предложили собрать «Огненный Череп»? Я придумал, как это…
Договорить он не успел.
— Мистер Вульф, мисс Аштон, — подошедший к нам ректор лучился дружелюбием. — Наслаждаетесь полетом? Нам невероятно повезло с погодой…
Шпаргалки. Точно шпаргалки. И еще что-то подмешивают в питье.
— Саймон, профессор Эмерсби вас искал, — сказал Оливер, закончив обязательную речь о погоде и радушии эльфов. — Жаждет продолжить беседу о смешанных плетениях.
Боевик насупился, проворчал что-то недоброе в адрес неизвестного мне профессора, но все-таки решил нас покинуть.
— Невежливо с вашей стороны оставить меня без кавалера, — высказала я после его ухода ректору.
— Я в этом качестве не подхожу? — улыбнулся он, вызвав у меня то ли восторженный трепет, то ли нервную дрожь.
— Почему же? — пробормотала я, отвернувшись к борту. — Очень даже.
— Хотел переговорить с вами без свидетелей. Это касается «Огненного Черепа».
Я в очередной раз подивилась творящимся на «Крылатом» странностям, но по понятным причинам не стала говорить, что Саймон собирался рассказать мне о том же.
Оказалось, вчера во всех учебных корпусах на стендах объявлений появился длинный лист бумаги, на котором вверху было написано: «„Огненный Череп“ будет жить». И подпись: «Стальной Волк». Ко времени окончания занятий на листе было уже около двух десятков имен, а точнее, клубных прозвищ, сегодня утром — почти четыре десятка.
— На каком листе? — я непонимающе тряхнула головой. — Если во всех корпусах… Нужно отметиться на каждом?
Оливер снисходительно улыбнулся и объяснил, что все листы связаны специальным копировальным заклинанием, которое переносит надпись с одной бумажки на все остальные, и объявления в каждом корпусе выглядели совершенно одинаково.
— Талантливый юноша этот Волк, — добродушно похвалил ректор. — Далеко пойдет.
— Может, преподавателем станет, — подхватила я.
Дальше пообщаться нам не дали.
Сначала подошла Сибил. Оливер ее узнал, пригладил волосы, сегодня заплетенные в косу, и, не дожидаясь неудобных вопросов, сбежал к отиравшемуся у столов Гриффиту.
