— Черная Мамба, — подсказал он.
— Черная Мамба, — громогласно провозгласил Сполох.
Зрители разделились на две части. Одна приветствовала меня унылым «Ы-ы-ы», вторая — не менее унылым «У-у-у». Воодушевляет, ничего не скажешь.
— Вызов Черной Мамбы принимает всем вам известная Гроза!
Под это представление на ринг вскарабкалось нечто. Серая ткань штанов и рубахи, по задумке закройщика, подозреваю, свободных, плотно облегала массивную тушу. Грудь, если она и была, терялась в волнах жира, а задницу Гроза имела прямо-таки выдающуюся.
«Мамочки! — взвизгнула я мысленно. — Это не Гроза, это Гора».
«Груша для битья, — успокоил внутренний голос. — Посмотри, как она ноги переставляет, каракатица. А костюмчик? Он же ей жмет в плечах. Она и рук нормально поднять не сможет!»
Так-то оно так, но… Не умею я драться. Элси умеет, а я нет. Шанну тогда ударила. Щелкнуло что-то в голове, и ударила. Но Элси Шанну давно недолюбливала, а Грозу мы обе в первый раз видим.
Вот была бы на ее месте какая-нибудь… Наташка Мальцева.
Стерва Наташка из второго подъезда. Такая же толстозадая сейчас. В школе постройнее была, втискивала свой зад в леопардовые лосины, красилась как индеец перед выходом на тропу войны и курила за гаражами. Рассказывала парню, с которым я тогда встречалась, гадости обо мне. Он не поверил, естественно, а Наташка прожгла сигаретой мою новую куртку…
Гонг я услышала словно издалека. Шагнула навстречу Грозе.
Пусть будет Наташка.
Не в куртке дело.
И не в парне…
Увернулась от нацеленного мне в голову кулака, ушла в сторону и ударила не успевшую закрыться соперницу в бок. Несильно… пока…
…Наташку я не видела после школы пять лет — она училась в другом городе. А когда увидела, не узнала. Задница, да. Полное отсутствие макияжа. Муж и двое детей. Но какой была сукой, такой и осталась. Только проявлялось это теперь иначе. Наташка бросила курить и ударилась в религию. При каждой встрече агитировала меня сходить в церковь и покаяться. В чем? Неважно. Наташка каялась регулярно. Это давало ей право в перерывах между покаяниями обливать кипятком собирающихся под окнами котов, обмазывать жиром скамейки, на которых вечерами собиралась молодежь, и материть продавщиц из магазинчика через дорогу. А меня, по ее словам, ждал ад кромешный.
И дождался…
Элси не ошиблась: Гроза оказалась до ужаса неповоротливой. Конечно, ударь она меня хотя бы раз, этого хватило бы. Но я ей такой возможности не давала. Порхала как бабочка, да. Когда удавалось — жалила как пчела. Маленькая такая, но очень злая пчелка. Даже не думала, что эта злость живет во мне до сих пор…
…Наташка была на похоронах. Оба раза. Подходила, крестилась, соболезновала фальшиво. Но не сказала ничего.
Сказала после, когда меня выписали. Наверное, караулила под подъездом не один день, чтобы сказать…
Гроза все-таки меня зацепила. Вскользь попала кулачищем по плечу, но боли я не почувствовала. Да и разве это боль?
…Бог без вины не карает — вот что она мне сказала.
А у меня даже послать ее сил не было, не то что ударить. Но хотелось безумно…
Остановиться вполоборота, подпуская к себе грозную тушу, на миг отпрянуть, перенося вес тела на левую ногу, а правой с силой ударить противницу в корпус. И еще раз, по уже оседающей на ринг фигуре, не думая, куда придется удар тяжелого ботинка. И…
Гонг.
— Победила Черная Мамба!
Редкие аплодисменты. Возгласы чуть более радостные, чем перед поединком. Браслет, натянутый мне на запястье шустрым Сполохом.
— Это пропуск, не потеряй.
Я пролезла между канатами и тут же угодила в объятия Норвуда. На вопрос, в порядке ли я, совершенно искренне ответила, что в полном. Кажется, я начинала понимать этих любителей мордобоя. Магия магией, но иногда хочется просто душу отвести. Даже через столько лет.
ГЛАВА 16
Внутрь мы прошли, за членство в клубе я честно сразилась; пора бы заняться тем, ради чего все это затевалось, — разузнать что-нибудь о Германе. Но как? Во-первых, мы понятия не имели, под каким прозвищем тут появлялся Складовик. Во-вторых, вряд ли кто-то станет с нами разговаривать. Угораздило же попасть сюда в день поединка между лучшими из лучших! И чем дольше я смотрела на Норвуда, тем сильнее убеждалась, что угораздило нас не случайно.
— Ты знал! — зашипела я, оттащив его в темный угол.
— Об изменении правил? — сконфузился он. — Нет, конечно.
— О том, что у них намечен решающий бой! — Пришлось постараться, чтобы это прозвучало грозно, потому что злиться сейчас на Норвуда было все равно что злиться на ребенка, всеми правдами и неправдами заполучившего вожделенную игрушку: вроде и понимаешь, что он виноват, но жалко лишать малыша радости.
— Слышал что-то, — сознался «малыш». — Но нам это не помешает. Посмотрим поединок, а потом…
— Что потом? — распалялась я, подстегивая обиду напоминанием о том, что меня использовали как входной билет. — Как тут можно что-то узнать? У кого? И о ком?
— О бойце, который не появлялся в клубе с ноября. Герман показывал отличные результаты на полигоне, думаю, и тут был среди первых. Неважно, под каким именем он выступал, — его исчезновение не могло остаться незамеченным.
— Эй, что вы тут делаете? — послышалось из темноты.
Вместо того чтобы ответить приближающемуся к нам человеку, Рысь прижал меня к стене и залепил рот поцелуем.
— А, вы это…
Как только чужак убрался восвояси, я отпихнула от себя оборотня.
— Конспирация, — заявил он.
Вот же научила на свою голову!
— Р-рысь…
— Идем, — не дал мне начать воспитательную беседу оборотень. — Начинается!
Не знаю, что нервировало сильнее: то, что он отколол подобное, невзирая на заключенный между нами «пакт о ненападении», или то, что меня эта конспирация оставляла равнодушной чуть меньше, чем хотелось бы.
Я вырвалась вперед, локтями проложив себе дорогу в плотных рядах зрителей, и остановилась почти у канатов.
— Встречаем Гробовщика!
Зал взорвался овациями, приветствуя вышедшего на ринг бойца в костюме из серой, похожей на мешковину ткани: свободные штаны и куртка без застежек, плотно запахнутая и перетянутая на поясе толстой веревкой. Лицо Гробовщика было наполовину скрыто широким капюшоном и замазано землистого цвета краской. Казалось бы, не ахти какая маскировка, но человека под ней не узнать. В обыденной жизни парень мог выглядеть утонченным белокожим аристократом.
— Его сегодняшний соперник — Стальной Волк!
Уши повторно заложило от радостного рева.
