– Командир – Голове, – это сталкеры из головного дозора что-то заметили.
– На связи.
– Впереди жильё, четыреста – пятьсот метров, но лучше сам посмотри.
– Принял, выдвигаюсь к вам.
Оставил всю группу на месте и тихонечко пополз в сторону головного дозора. Странно, мне казалось, что один человек должен вонять меньше, чем десяток, ан нет – разницы никакой. С такими философскими размышлениями я дополз до сталкеров, которые залегли в густом кустарнике и что-то разглядывали в бинокли. Я включил свой и тоже посмотрел в ту сторону. После чего еле удержался, чтобы не ущипнуть себя. Передо мной была избушка, пара каких-то сараев и собачья будка. Все это было обнесено забором и выглядело вполне жилым. Но жить на этом подворье может или конченый маньяк, или какой-нибудь сказочный персонаж. Ага, из очень страшной сказки. Представьте себе собачью будку размером с гараж, сваренную из бронеплит. А теперь представьте себе Тузика, которому нужна такая будка. А избушка, у которой вместо окон амбразуры? И из каждой амбразуры торчит по вполне приличному стволу – или крупнокалиберный пулемёт, или скорострелка. И в довершение картины табличка на воротах: «Стучать вежливо. Во дворе злая собака». Хотя, на мой вкус, упоминание о злой собаке было лишним. Даже очень добрая собака ТАКОГО размера заставит вспомнить все, что когда-либо слышал о вежливости. С другой стороны, тот, кто построил этот «укрепрайон», кажется, не стремился к агрессии. На это явно намекала табличка, да и для крупнокалиберного пулемёта пятьсот метров не расстояние. Наставить в лесу пассивных датчиков и валить всех, кто приближается, было бы проще. Так что, наверное, стоит «вежливо» постучать, но уж больно устрашающе выглядит эта конура. Если здесь такие собаки, то даже местным мышам грубить не стоит. Но все равно надо решаться. Я переключился на аварийный канал, предварительно вместе со сталкерами укрывшись за довольно большой россыпью крупных валунов.
– Эй, в избушке, приём!
– Ага, решились все-таки! Молодцы! – моментально откликнулся весёлый голос.
– Здесь экспедиция двенадцатой бригады. Командир – лейтенант Никель.
– Армейцы, значит, это хорошо. Меня можете звать Филипп Андреевич, и добро пожаловать в избушку. Тузика не бойтесь, обнюхает, и все. Только за автоматы не хватайтесь и не орите, очень прошу.
Посовещались со сталкерами и решили, что идём пока втроём, вместо них выдвинутся егеря, а в случае обострения ситуации остальные нас прикроют. Разнести эту избушку на брёвнышки нам, конечно, не удастся, но пару-тройку сюрпризов хозяевам мы вполне сможем устроить. Тем более у сталкеров был опыт общения и налаживания отношений с самыми разными людьми, а егеря и штрафники уже показали себя опытными и грамотными бойцами. Да и Якута с Михалычем со счётов сбрасывать не стоит. В общем, пошли мы втроём: я первый, как и положено командиру, за мной насторожённый и, кажется, даже принюхивающийся к чему-то Эдди и невозмутимый здоровяк Краш в арьергарде. Подошли к калитке, постучали. Надеюсь, что получилось достаточно вежливо. Калитка мягко открылась – ого, а калиточка-то непростая: под выцветшими досками обнаружился лист брони миллиметров пятнадцать толщиной и электропривод для открывания этого чуда деревенского калиткостроения.
Как только наша троица оказалась во дворе, из своей будки с виду неспешно, но практически моментально выбрался Тузик. Надо отдать должное нашему самоконтролю – никто не заорал и не бросился наутёк, хотя все инстинкты именно этого и требовали. Видел я собак крупных, да и на мутации в общем-то успел насмотреться, но Тузик – это что-то. Ростом в холке больше полутора метров, покрытый пластинами костяной брони, клыки сантиметров по пятнадцать и дружелюбно виляющий хвост толщиной с мою ногу. Такая вот милая домашняя зверушка. Видимо, пёс произвёл впечатление не только на меня, потому что подошедшего хозяина мы заметили, только когда он поздоровался. Филипп Андреевич оказался крепким, дочерна загорелым стариком с аккуратным ёжиком седых волос и серебряной серьгой в левом ухе. Но в первую очередь бросалось в глаза отсутствие правых ноги и руки, заменённых какими-то киберимплантами довольно странного вида.
Надо сказать, что через несколько лет после Войны, когда жители подземных бункеров начали выходить на поверхность и устанавливать отношения с выжившими людьми, технология киберимплантации оказалась чуть ли не самым востребованным товаром. Оказывается, она существовала и до Войны, но применялась очень ограниченно из-за высокой стоимости, малых объёмов производства и огромного количества законодательных ограничений. После Войны все бюрократические препоны просто исчезли, население сократилось в разы, а стоимость стала определяться исключительно целесообразностью, так что очень многие ветераны, потерявшие конечности в боях, теперь бодро и вполне привычно жужжали различными киберпротезами. Но те имплантаты, что были установлены у деда, составляли впечатление произведений искусства. Было видно, что мастер, их изготовивший, старался создать устройства не только удобные, но и красивые. И у него это получилось – импы выглядели не протезами, а как бы дополнениями к человеку, а самого Филиппа Андреевича язык бы не повернулся назвать калекой.
– Ну, здравствуйте, гости дорогие! – улыбнулся хозяин. – Добро пожаловать в мою скромную избушку. Остальных тоже можете позвать, нечего им на сырой земле валяться – простудятся.
Я уже открыл рот, чтобы ответить на приветствие, но Краш подал условный сигнал «Непонятка» – так мы назвали сигнал для ситуаций, не представляющих непосредственной угрозы, но при этом не вписывающихся в нормальное течение событий. Пришлось извиняться перед Филиппом Андреевичем и выяснять, что же привлекло внимание сталкера. Впрочем, выяснилось это довольно быстро, как только мы отошли на несколько шагов.
– Командир, шлем надень.
Свой шлем я снял из вежливости, а сталкеры снимать не стали. Надев шлем, я обнаружил метку тактического имплантата старшего офицера, но не привязанную к подразделению и с пометкой «резерв». Такие импы начали устанавливать старшим офицерам ещё до Войны, но основная доля имплантаций была проведена уже подземниками. Теперь эти устройства устанавливались всем офицерам, начиная с командира роты или командира специального подразделения, и позволяли решать очень много тактических задач – от связи до оперативного управления техникой. Вот только я никогда не слышал о том, что тактический имп можно перевести в «резерв». Когда офицер выбывает из подразделения, имп получает статус «неактивен», и чтобы его активировать, нужен приказ командира нового подразделения. Придётся этот вопрос уточнить непосредственно у хозяина.
– Филипп Андреевич, мой шлем видит ваш имп, но в каком-то странном статусе, не подскажете, что это может означать? И, кстати, звание ваше он тоже не показывает.
– А, молодой человек, тут история долгая, и рассказывать её нужно не во дворе, а за столом, после хорошего ужина, за чашкой чая или чего покрепче. – Тут дедуля хитро улыбнулся и с заговорщицким видом подмигнул. – Так что давайте, зовите свою армию, будем ужинать. А за окрестностями Тишка проследит, мимо него и мышь не проскочит. Кстати, вас он ещё два часа назад заметил, хотя с таким амбре удивляюсь, как я сам вас не унюхал! – и снова улыбка во все тридцать два зуба, причём все здоровые и белоснежные.
