Операция прошла как по нотам, Прапор отстрелялся на твёрдую пятёрку, длинной очередью свалив сразу четверых мутов и двумя короткими ещё одного, Енот одиночным ранил в плечо человека, а вот последний мут чуть не преподнёс нам неприятный сюрприз. Пуля прапорщика попала ему в грудь, но вскользь и роговой панцирь пробить не смогла, только развернула и опрокинула урода на землю. Подняться он уже не успел – тяжёлая пуля из снайперской винтовки вошла ему точно в ухо. Чижик стрелой долетел до раненого дикого, прикладом отправил того в нокаут и, уже не спеша, связал и заткнул рот кляпом. Вся операция заняла не более минуты.
Последние дни я стал замечать за собой интересную особенность, даже несколько: во-первых, я научился планировать, всего-навсего в масштабах нашей группы и не на годы вперёд, но все-таки. И, что меня больше всего удивляет, мои планы практически не содержат ошибок, все наши боестолкновения прошли с минимальными отклонениями от планируемого. Конечно, в бою всегда есть место случайности, вроде той шальной пули, что попала в рядового Синицу, но, тем не менее, и в том бою мы тоже победили и сделали это вполне убедительно. А во-вторых, я теперь постоянно контролирую оперативную обстановку вокруг и внутри подразделения и где-то глубоко, в фоновом, так сказать, режиме постоянно прокручиваю варианты развития событий и возможные меры противодействия. Не сказать, что раньше я был туп, тактически безграмотен и оперативно слеп (во как завернул!), но никакими подобными талантами точно не блистал. Я ведь просто безумно обрадовался, когда мне в заместители назначили опытного Якута, и предполагал, что подразделением реально будет командовать он, а я смогу, глядя на старшего товарища, набираться опыта, не наступая на грабли самостоятельно. А теперь получается, что я вполне настоящий командир, и тот же Якут сейчас сидит перед упакованным диким и ждёт моих приказаний.
– Якут, ты сможешь его быстро допросить, но так, чтобы это было тихо?
– Конечно, командир.
– Сколько времени это займёт?
– Думаю, от часа до полутора. Вряд ли это чучело знает слишком много. Не того полёта орёл.
– Годится. Значит, поступим следующим образом: смысла тащить тушку с собой я не вижу, поэтому допрашивать будем тут. Соответственно, становимся лагерем, до заката уже пара часов. Карабас, на тебе посты, сюрпризы и график смен. Дежурными – Якут, Енот, Карабас, Никель. Енот, тебе разведать, откуда пришли эти гаврики и не придёт ли оттуда кто-нибудь ещё. Сталкеры, на север от нас пятно, то ли химия, то ли био, никто не знает. Нужно проверить и обезопаситься с той стороны. Михалыч, на тебе лагерь и ужин. Вопросы, предложения?
– Э, командир… – это Михалыч решил что-то предложить. Послушаем. – А может, я прогуляюсь чуть южнее, подстрелю кого на ужин, ага? Там дичь должна быть, я думаю. А с лагерем и костром ребята и сами справятся, не первый раз уже, ага. – И смотрит на меня так просительно. Понятно, хочется старому поохотиться, все веселее, чем палатки ставить. В принципе, ничего против не имею.
– Годится. Кого с собой возьмёшь? – Естественно, уходить в одиночку небезопасно и смысла нет. – Добычу-то ещё и в лагерь надо доставить.
– А вот Лесного и возьму, науку, так сказать, лесную постигать. А то позывной громкий, а сам только и умеет, что на плацу пятки отбивать, ага.
– Принято. Время вам – два часа, найдёте что, не найдёте, через два часа вы в расположении. Далее, пользоваться только бесшумкой, связь мониторить постоянно, при пропадании возвращаетесь и докладываете. При обнаружении противника или любых вооружённых существ в бой не вступать, по возможности скрытно отойти к лагерю. Вопросы?
– Никак нет.
– Тогда всем заниматься по распорядку.
Вот так. Всех распределил, ЦУ раздал, все заняты делом, можно заняться планами на завтра. Сегодня мы всё-таки отмахали километров двадцать пять – тридцать, вернутся разведчики – можно будет сказать точнее, и на завтрашнюю ночь надо заказывать посылку из бригады. Боеприпасы ещё есть, на пару не сильно затяжных боев хватит, но этого недостаточно. До анклава мы за завтра точно не дойдём, местность становится все более пересечённой, хорошо бы за завтра километров двадцать освоить. Значит, надо искать место для приёмки груза. Далее, по составу груза. Похоже, кроме боеприпасов нам ничего и не надо, сухпай почти не расходовали, а аптечки даже и не трогали, рану Карабаса лечил Филипп Андреевич своими средствами. Кстати, не забыть проверить состояние Карабаса, завтра мы все навьючимся как ишаки, и будет большой неприятностью, если рана откроется. Отлично, как раз бойцы закончили ставить палатки, Малой занялся разведением костра – это целая наука развести костёр так, чтобы не было видно не только огня, но и дыма, и чтобы запах дыма не демаскировал лагерь. Я собирался привлечь Прапора к составлению маршрута на завтра, но, подумав, отправил его к Якуту поучаствовать в допросе пленного. Всё-таки тоже разведчик, да и местные реалии знает лучше нас, может, что важное и заметит, а маршрут проложим позже, не к спеху.
Через несколько минут подошёл Карабас, мы с ним прошлись, посмотрели места для часовых, утвердили график дежурных смен и так далее. Интересно, он во всем этом намного опытнее меня, я это понимаю, и он это понимает, но, как командир, я должен утвердить принятые им решения, и старший сержант Карабас, который на самом деле капитан Караваев (до попадания в штрафбат), воспринимает этот цирк вполне естественно. Великая вещь субординация. Рану его я тоже осмотрел и остался доволен, завтра-послезавтра о ранении будет напоминать только небольшой шрам.
За всеми этими хлопотами как-то незаметно пролетело полтора часа, и на связь вышел Якут, который занимался нашим пленником в небольшой ложбинке мерах в двухстах от лагеря.
– Никель – Якуту.
– На связи.
– Мы закончили, больше ничего не добиться. Мне прибраться?
– Да, приберите за собой, и жду с докладом.
– Принял. Конец связи.
Это значит, что пленного выпотрошили до донышка. Сейчас разведчики прикопают труп или, наоборот, оставят так, чтобы поскорее добралось зверьё, самое главное, что утром уже никто не найдёт никаких следов допроса. Не знаю, какая разведка у мутов, но лучше им не знать, что кто-то допрашивал их бойца.
Через пять минут появились Якут с Прапором, и то, что они рассказали, в очередной раз перевернуло с ног на голову ту картину мироустройства, к которой я уже привык за свои двадцать с лишним лет. Иногда мне кажется, что эта экспедиция должна решить вовсе не те задачи, которые нам были поставлены. Протоптать тропинку к новому анклаву, поставив по пути ретрансляторы и картографируя местность, а в точке Б получить отпущение грехов, славу, почести и, как у меня, излечение болезней. Так мне сказали. Понятно, что по пути предполагаются трудности, типа мест заражения и стычек с недружественными силами, возможны потери в личном составе и так далее. Но на деле этот поход чуть ли не каждый день преподносит сюрпризы, один другого хлеще.
В общем, ситуация со слов пленника складывается примерно такая. У мутов объявился лидер, который уже несколько лет пытается объединить разрозненные группы и племена под единым командованием. Где-то у него получается, где-то не очень. Однако он уже собрал вокруг себя несколько крупных племён и вполне работоспособный штаб из наиболее сообразительных мутов. Также ему далось договориться со многими изменёнными и через них уже выйти на сотрудничество с дикими. Это грандиозное достижение. Дело в том, что муты в большинстве своём просто не способны к членораздельной речи, а те, кто может говорить, говорят на таких изуродованных диалектах китайского, что понять их просто невозможно. Даже муты, которые живут на том месте, где раньше была Москва, и чей язык вроде бы произошёл от русского, издают такие звуки, которые совершенно не ассоциирутся с «великим и могучим». Наши умники утверждают, что речевой и слуховой аппараты мутов воспринимают и воспроизводят гораздо более широкий диапазон частот, при этом из него выпали некоторые частоты, характерные для человеческой речи. А ещё у людей и мутов возникла (или, может быть, сразу существовала) какая-то просто инстинктивная ненависть, чуть ли не на генетическом уровне. Собственно, поэтому и нет смысла брать мутов в плен и пытаться допрашивать. А изменённые – это люди, чья мутация зашла достаточно далеко, но не настолько, чтобы перестать быть человеком. Вообще граница между человеком, изменённым и мутом достаточно расплывчата, главное, кем ты сам себя считаешь. Так вот, измы, стоя между людьми и мутами, способны общаться и с теми и с другими, а лидер мутов, которого, кстати, зовут Лао Ши, очень ловко этим воспользовался. С дикими он расплачивается горючим и патронами, а они служат в его армии (или правильнее орде) разведчиками и специалистами по контактам с местным населением. А те муты, с которыми мы бились у деревни и после неё, – это не нашествие, а всего-навсего разведка боем, как её понимают муты. Племена, присоединившиеся к Лао Ши, постепенно вытесняют более диких сородичей на запад, вынуждая мигрировать в сторону человеческих анклавов. А вместе с дикими ордами движутся группы, подобные уничтоженной нами сегодня и той, у которой мы отбили окруженцев. Их задачи – выявлять места, имеющие стратегический интерес, типа складов оружия и техники, места, где много дичи, человеческие анклавы, выдержавшие атаку первой волны и так далее. А ещё они отлавливают людей, имеющих инженерную подготовку: связистов, механиков, сапёров и просто офицеров. Зачем Лао Ши человеческие спецы и офицеры, пленник, естественно, не знал, но всем разведчикам мутов было строго приказано людей кормить, не увечить и не издеваться. Похоже, муты собираются их как-то использовать. И наконец, великая цель Лао Ши: объединение всех мутов в один народ и построение на освобождённой от людей территории нового государства. Поднебесной империи. Вот так. Не больше и не меньше.
