Двигались мы привычным порядком: егеря, Прапор и сталкеры в головном и фланговых дозорах, Михалыч с Лесным прикрывают тыл, остальные в основной группе. Скорость держали довольно высокую, четыре-пять километров в час по лесу это немало, но за прошедшие дни все бойцы неплохо освоили навыки передвижения по разным типам местности. Причём, по сравнению с началом похода, сейчас мы двигались практически бесшумно. Конечно, до уровня наших егерей нам ещё ой как далеко, но и на стадо слонов, как было в начале, мы уже тоже не походим. По пути удалось незаметно разминуться с тремя довольно большими группами мутов и одну маленькую уничтожить. Можно было и эту обойти, но решили, что делать крюк в три километра из-за пятёрки уродов не стоит, и егеря их положили из бесшумного оружия. Чисто положили, даже контроль не потребовался. Пять выстрелов – пять трупов. Ничего ценного у убитых не нашлось, так что трупы в овражек, стволы у дробовиков погнуть, патроны забрать – практически рутина. Кто бы мне сказал месяц назад, что уничтожение группы вооружённых мутов станет рутиной и чуть ли не стрелковым упражнением, ни за что бы не поверил.
Так мы и шли почти до полудня. Я дал егерям приказ присматривать место для дневного привала, Михалыч попытался отпроситься «взять кабанчика, должон тут быть, ага», но я не дал – у нас ещё мяса, что с хутора взяли, достаточно, а тушку кабанчика кому-то тащить надо, при том, что все нагружены боеприпасами до упора.
– Командир – Голове! – Похоже, егеря нашли место.
– Здесь командир.
– Обнаружен человек. Один. Вооружён. Но это надо видеть своими глазами.
– Принял, двигаюсь к вам, встречайте.
Я остановил группу, где-то на краю сознания отметив, как спокойно и уверенно бойцы занимают позиции, разбирают секторы и готовятся к любому варианту развития ситуации. Как говорится, хоть бежать, хоть лежать. Решил взять с собой только Якута и уже двинулся в сторону головного дозора, но именно в этот момент штаб разразился целой кучей документов, так что мне пришлось остаться.
Сержант Якут
Лейтенант, облагодетельствованный почтой из штаба, остался разбираться с документами, и я в одиночку отправился посмотреть, что же так удивило головной дозор. Идти тут всего метров двести, неожиданностей быть не должно, но по уже въевшейся в кровь привычке я внимательно прислушивался ко всем звукам. Зрение в лесу не самый главный орган чувств, гораздо больше информации можно услышать и даже унюхать. Именно благодаря слуху, не доходя метров сто до дозора, просто вынужден был остановиться. Причиной стали звуки, услышать которые в глухом лесу я никак не ожидал. Даже мысль о галлюцинации проскочила.
– Голова, что делает человек?
– Сидит на пеньке и, не поверишь, играет на губной гармошке, что-то варит в котелке.
– Итить-колотить! Он точно один?
– Больше никого не обнаружено. Чижик обошёл поляну по кругу, если уж он никого не заметил, значит, или нет никого, или так прячутся, что нам не найти.
– Принял, – вот ведь цирк со слонами, от таких новостей обалдели все, неудивительно, что процедура радиообмена была забыта.
Через пару минут я дошёл до кустарника, где затаились егеря, и смог своими глазами увидеть волшебную картину. На пеньке посередине поляны сидел мужчина, одетый в какой-то совершенно бесформенный серо-зелёный плащ, под правой рукой у него удобно разместился АК-12 с неизвестным мне обвесом, а перед ним парил на обычной туристской плитке пятилитровый котёл. Но самое большое внимание привлекала шляпа – с широкими полями, того же оттенка, что и плащ, но вся какая-то обвислая и помятая, как будто не то по ней ходили, не то на ней сидели. Короче, судьба у головного убора была явно непростая. Тут человек закончил играть, музыка была странная, очень похожа на ритм-энд-блюз, но периодически в ней слышалось что-то очень похожее на татарские национальные мотивы – был когда-то у нас в учебке татарин Рамиль, очень он уважал свою национальную музыку и активно стремился и нас с ней познакомить, так что я даже «Туганьяк» напеть могу. По памяти. Итак, мужчина закончил играть, убрал губную гармошку в карман плаща, вытер губы рукавом, пробормотал что-то – я расслышал только «стиральная доска» – и повернулся в нашу сторону.
– Выходите уже, хватит в кустах прятаться. Я тут один, километра на три в любую сторону нет никого, кроме вас. Опасаться вам нечего, кстати, вон и чай уже заварился.
Пришлось выходить. Тем более, никакой угрозы от странного незнакомца не чувствовалось, скорее наоборот, весь его образ вызывал необъяснимую симпатию, что ли. При ближайшем рассмотрении любитель губной гармошки оказался худощавым мужчиной лет сорока пяти, загорелым и явно проводящим большую часть времени на свежем воздухе. А ещё он был чем-то неуловимо похож на Деда, Филипп Андреевич который.
– Ну что, ребята, давайте присаживайтесь, выпейте моего чайку. Сам травы собирал, сам сушил, такого чая вам больше нигде не попробовать. Меня можете звать Снусмумриком, имя и фамилию свои я уже и сам забывать начал. Давайте, давайте, рассаживайтесь – чай надо пить вовремя, раньше начнёшь, так он ещё не настоялся, позже – уже остыл, – мужик тараторил со скоростью пулемёта, не давая нам даже рта открыть.
– Спасибо за приглашение, уважаемый Снусмумрик, – мне удалось вклиниться в паузу. – Я сержант Якут, это сержант Енот и сталкер Эдди, экспедиция двенадцатой бригады.
– О! Армейцы наконец научились дружить с вольными искателями! Это радует, очень хорошо, просто прелестно! Давненько я не был этих краях, вон как все изменилось. И автоматы у вас тоже интересные. Девять миллиметров? А патрон как у ВАЛа или тоже новый? Кстати, сержант, позови своего пластуна, который у меня за спиной шкерится. Молодец парень, я его только случайно почувствовал, вначале даже за зверя принял, – мужик продолжал разговаривать с той же скорострельностью, похоже, ответов на свои вопросы он и не ждал. Кстати, есть у него какой-то очень лёгкий акцент, как будто он много времени говорил не на русском, а на каком-то другом языке. А вот когда к нам вышел Чижик, товарищ аж подпрыгнул от избытка чувств.
– Ох, твою ж мать! Молодой человек, вы не будете возражать, если я повнимательнее рассмотрю вот этот интересный значок? – И, не дожидаясь ответа, разрешения или любой другой реакции, Снусмумрик одним текучим движением переместился к нашему разведчику и аккуратно, даже с опаской притронулся к маленькой серой звёздочке на груди Чижика. Этот значок вручил Филипп Андреевич перед самым нашим уходом из его избушки. «Вреда от него не будет, а польза запросто может случиться, хотя может и не случиться». Кстати, второго значка удостоился лейтенант, остальные остались без подарков. Вот эта неприметная звёздочка и произвела такое впечатление на нашего нового знакомого. – Жив, значит, ещё Железный Дровосек!
– Кто? – я наконец вспомнил, где же слышал слово «Снусмумрик». Это персонаж такой из детской сказки. Бродил себе чудак по миру, в шляпе и с губной гармошкой. А вот теперь и ещё один сказочный песонаж. И куда это мы попали?
– Дедуля, наполовину железный и с зубами как из рекламы зубной пасты… – Очень точное описание Деда. – Встречался вам такой? Ага, вижу, встречался! А кошак его жив ещё? А щенок? Вырос, небось? – Я только кивал, отчаявшись вставить хоть слово в этот монолог. – Ясно, надо будет навестить старую железяку. Сержант, расскажешь, как до него добраться? Мне все равно в ту сторону, грех не заглянуть к старому другу. Надеюсь, он ещё не весь стратегический запас коньяка израсходовал. Эх, хороший коньячок, да под старый блюз… Как же я по этому скучал… – Тут Снусмумрик к чему-то прислушался и сразу посерьёзнел. – Сержант, ваши уже идут сюда, через пять минут будут. Давай отойдём на пару слов. Это важно.
