Затем он обернулся и снова взглянул в зеркало – но не увидел себя. Он увидел человека, которого давно считал мертвым. Человека, изгнанного из Дануолла пятнадцать лет назад, чтобы не возвращаться к жизни сплошь из насилия и тьмы, оставленной позади.
Когда «Медведь Тамарака» пристал в Карнаке, Дауд, бывший предводитель «Китобоев», мастер-убийца, Кинжал Дануолла – марионетка Чужого – бесшумно соскользнул с корабля и растворился в городе.
23
ДОКИ КАМПО СЕТА,
КАРНАКА
22-й день месяца Урожая, 1852 год
Спи-усни, не бойся ночью,
Мать колыбельную тихо бормочет,
И не надо в предутреннем мраке
Думать тебе о будущем страхе.
– «ТРАДИЦИОННЫЕ ПЕСНИ СЕРКОНОСА»
Отрывок из популярной песни
Две ведьмы наблюдали за «Медведем Тамарака», что стоял в порту, затмевая небо, – выше большинства зданий, сгрудившихся в этой части побережья Карнаки. Парочка сидела на вершине рекламного щита, болтая ногами, а объявление под ними давно превратилось в темный палимпсест неразборчивых образов.
Люсинда склонила голову, глядя на горизонт.
– Он вернулся. Как и предвидела наша госпожа.
Ее спутница, Кэйтлин, нахмурилась. Ее стриженые черные волосы взъерошил теплый вечерний ветерок, и она провела рукой по затылку.
– Мы же не можем надеяться, что все пойдет по плану, да?
Люсинда улыбнулась.
– Почему же нет, сестрица моя? – она пожала плечами. – Все готово. Остались только последние предметы из Королевской кунсткамеры, и капкан будет установлен. Остается только дождаться, когда наш враг в него войдет.
– Но Брианна бессильна, она…
Люсинда толкнула Кэйтлин в плечо, вынудив ведьму схватиться за вершину щита, чтобы не потерять равновесия.
– У Брианны нет магии, но она далеко не бессильна.
– Я не понимаю, – покачала головой Кэйтлин.
Люсинда наклонилась к спутнице, и ее глаза подернулись черным, превратились в два темных озера. Кэйтлин охнула:
– У тебя все еще осталась сила? Но как?
Глаза Люсинды вернулись к норме.
– Нашу госпожу отсекли от Бездны, но ее магия еще сохраняется в мире. Ее черные костяные амулеты еще поют. И остатки силы еще сохранились во мне и некоторых других. Видишь? – она сдвинула блузку, чтобы показать покрытое чернилами плечо. Когда Кэйтлин изучала линии татуировки, они плыли перед глазами. – Эта – из последних ее проб, заключительный эксперимент, – она остается, хотя я и чувствую, как угасает сила. Но ее хватает. Мы будем действовать по плану. Мы нужны Брианне как никогда.
Кэйтлин отвернулась обратно к «Медведю Тамарака». Она чувствовала себя взволнованной, возбужденной – восторженной. Значит, еще ничего не кончено – пока нет. Они осуществят великий план, который Люсинда предложила, как только узнала, что Дауд еще бродит по миру. Изначально они планировали принести Дауда в дар своей госпоже Брианне, чтобы заслужить ее милость – Брианна могущественна, недоступна, и Люсинде хотелось продемонстрировать подношением то, что она достойна ближайшего круга.
И тут что-то пошло не так – что-то с Оракулом. Он лишил Брианну сил, оставил ее беспомощной, как младенца. Теперь она пряталась где-то в городе – может быть, Люсинда знала где, но если и так, она ничего не говорила.
Но… правду ли она говорит? Неужели еще есть надежда? Какие-то остатки силы Брианны еще существуют – и кое-что досталось Люсинде? Способна ли она владеть ей?
Если так…
Кэйтлин повернулась к Люсинде, и та кивнула.
– Голова идет кругом от возможностей, да, сестра?
Люсинда рассмеялась, и Кэйтлин присоединилась к ней, и их голоса разносились над доками.
Затем Люсинда встала и протянула руку Кэйтлин. Та приняла ее, и ведьмы встали на верхушке щита.
– Последние части? – спросила Кэйтлин. Люсинда кивнула.
– Они все еще в Королевской кунсткамере. Идем, вернемся в убежище. Я призвала остальных, чтобы присоединились к нам. Это только вопрос времени.
Рука об руку две ведьмы Карнаки прошли на цыпочках по щиту и соскочили на крышу здания за ним.
По дороге к убежищу душа Кэйтлин пела от предвкушения. Их план претворится в жизнь! План сработает! Дауд попадется в их ловушку, вместе с тайнами его магии.
А когда он будет у них в руках – а его сила станет принадлежать им, – ковен снова восстанет.
24
КОРОЛЕВСКАЯ КУНСТКАМЕРА,
КАРНАКА
23-й день месяца Урожая, 1852 год
«Продолжаются расследования по поводу закрытия Королевской кунсткамеры, которая впервые стала недоступна для публики на прошлой неделе, когда ее перекрыла Парадная Серконская гвардия. Хотя командование Парадной гвардии неоднократно утверждало, что официальное заявление еще последует, позиция властей до сих пор неизвестна.
Тем временем продолжают циркулировать слухи о том, что закрытие главных культурных и натурфилософских заведений Карнаки – Королевской кунсткамеры и Аддермирского института – связаны с действиями преступника в маске, сообщения о котором достигли ушей автора сего репортажа вопреки попыткам Парадной гвардии наложить гриф секретности. На условиях анонимности один из источников в гвардии поведал, что с Брианной Эшворт, куратором Королевской кунсткамеры, случилось нечто необычное. Ее действительно давно не видели, а ее частные комнаты в институте под следствием в качестве места преступления.
Командование Парадной гвардии отклонило нашу просьбу о комментариях».
– ПРИСУТСТВИЕ ПАРАДНОЙ ГВАРДИИ В КОРОЛЕВСКОЙ КУНСТКАМЕРЕ: НЕОБЪЯСНИМОЕ ЗАКРЫТИЕ СТАНОВИТСЯ «ОФИЦИАЛЬНЫМ РАССЛЕДОВАНИЕМ»
Новостной репортаж из «Карнакской газеты»
Всего за один день Дауд связался со своим контактом в Карнаке; он мог бы управиться и быстрей, но ему нельзя было рисковать, приходилось передвигаться только ночью, держась теней и крыш. Ему нужно было владеть ситуацией, чтобы каждый аспект миссии оставался под контролем. Двудольный Нож принесла в Карнаку странная банда, которая сумела проникнуть в замок Норкросса и похитить артефакт у Дауда из-под носа. Но чтобы найти банду, придется больше о ней разузнать.
А чтобы больше разузнать, он отправился к женщине, которая, как он надеялся, предоставит ему всю необходимую информацию.
Сиерра Эсквивел. Или, вернее, офицер Сиерра Эсквивел. Дочь одного из бывших – уже покойных – лейтенантов Дауда среди «Китобоев», Сиерра родилась в Дануолле и спаслась оттуда вместе с матерью во время внутренней войны банд, которая стоила ее отцу жизни. За последовавшие годы Дауд сам присматривал за Сиеррой, наблюдая, как дитя становится женщиной, а женщина – офицером Парадной Серконской гвардии. Дауд знал, что контакт на такой позиции однажды пригодится, а доверительные отношения сложились не только с отцом Сиерры, но и с ней самой.
