Вплоть до прошлой пятницы.
Себастиан глубоко вздохнул, потирая переносицу.
Она была на взводе. Устала. И сразу пожалела о том, что они сделали.
Ну да, все верно. Вот только если Пэкстон и правда жалеет о случившемся, а он хочет обо всем забыть, то почему они сейчас играют в эту игру? Почему она говорит, что ему необязательно сопровождать ее в обществе, как раньше? А он – почему он сам ее избегает?
Наверное, Пэкстон думает, что ей будет сложно сдерживать при нем свои чувства.
А может, все как раз наоборот?
Все это слишком неожиданно. Он-то думал, что, вернувшись, покончит с проблемами, тянущимися из прошлого. Так оно и вышло, вот только их место заняли другие – те, которые, как ему казалось, он разрешил еще пять лет назад.
И Себастиан понятия не имел, что же ему теперь делать.
Глава 10. Чародей
В этот пятничный вечер Пэкстон не находила себя места. Почему Уилла до сих пор молчит? Вдруг на сегодняшнем свидании она расскажет Колину все, что знает? Ночная потасовка возле магазинчика «Подзаправься!» с участием пьяной Пэкстон, признание в любви к Себастиану и, главное, неожиданная исповедь Агаты – если все это всплывет на поверхность, поднимется нешуточный ажиотаж, а «Хозяйка Голубого хребта» снова окажется в центре скандала, чего Пэкстон сейчас хотелось меньше всего. Подумать только, ее репутация целиком зависит от постороннего, почти незнакомого человека!
Пэкстон подъехала к дому Уиллы и припарковалась за ее джипом. Расправив плечи, она с решительным видом поднялась на крыльцо и постучала в дверь. На улице еще было светло. В воздухе носился аромат свежих овощей, смешанный с резким запахом угля, – кто-то готовил ужин. Дверь открылась. Двух более непохожих друг на друга женщин во-образить было сложно: Уилла – в джинсах и немыслимой рубахе, словно сшитой из множества цветастых носовых платков, и Пэкстон – в бежевом платье-футляре и безупречно гладком пиджаке (она несколько раз в день обрызгивала его особой жидкостью против складок).
– Пэкстон, – удивленно произнесла Уилла. – Заходи.
– Я боялась, что не застану тебя.
Пэкстон вошла в дом, и Уилла закрыла за ней дверь.
– Вечер пятницы я провожу исключительно дома с пылесосом. Чистота – залог здоровья!
Гостья поправила сумку на плече.
– Тогда почему в прошлый раз ты оказалась не дома?
– Была на пикнике, сперва не хотела, но в самый последний момент решила все-таки поехать.
«К счастью для меня», – подумала Пэкстон. И, решив не ходить вокруг да около, тут же выпалила:
– Колин сказал, что спрашивал у тебя, что случилось в прошлую пятницу, но ты упорно хранишь молчание. И о признании бабушки он тоже, судя по всему, не слышал. – Пэкстон перевела дух. – Признаться, я удивилась. Я-то была уверена, что ты всем расскажешь.
Уилла нахмурилась:
– С чего ты взяла?
– По моему опыту, людям обычно доставляет радость наблюдать, как у меня все идет наперекосяк. Уж и не знаю почему.
– Колин был не в курсе, что полицейский расспрашивал меня о бабушке, вот я и решила, что мы с тобой мыслим одинаково. Нам ведь пока точно не известно, что произошло много лет назад, – заметила Уилла.
– Да, ты права, – с облегчением согласилась Пэкстон. – Но думать, будто Джорджи имеет какое-то отношение к этому скелету, – верх абсурда. Мне твоя бабушка всегда нравилась. – И, помолчав, добавила: – А тебе моя – нет, я знаю, но ничего страшного.
Уилла виновато улыбнулась.
Пэкстон с недоумением взглянула на коробки, которых неделю назад здесь не было, и ее взгляд мгновенно приковало платье, наброшенное поверх одной из них. Его украшали бусины, которые сияли, словно крошечные звездочки. Пэкстон подошла к нему и с благоговением, свойственным лишь тем, кто знает истинную силу платьев, дотронулась до ткани.
– Бесподобно! Никак винтаж? Ну точно: платье-бюстье с широким поясом и расклешенной юбкой – такие носили в начале пятидесятых.
Уилла кивнула:
– Сшито в пятьдесят четвертом, кажется. На нем до сих пор все бирки целы. Оно лежало в коробке из магазина. Судя по открытке, которую я нашла там же, это рождественский подарок моей бабушке от твоей. Но бабуля Джорджи так ни разу его и не надела.
– Похоже, они действительно дружили, – сказала Пэкстон, не в силах оторвать от платья глаз.
– Дружили, я думаю. Когда-то.
Пэкстон отвлеклась от пленившего ее предмета гардероба и, махнув в сторону остальных коробок, спросила:
– А в этих что?
– Бабушкины вещи. Хочу отнести их обратно на чердак.
– Думала отыскать какие-нибудь подсказки? – догадалась Пэкстон.
Ну конечно, так и есть. Джорджи Джексон – самое безобидное создание на свете, и Уилла намерена это доказать. А вот Пэкстон не была уверена, что взялась бы доказывать то же самое, попади под подозрение Агата. И это ее пугало.
– Правда, я почти ничего не нашла. – Уилла растерянно пожала плечами.
– Почти? Значит, что-то все-таки обнаружила?
– Ничего такого, что доказывало бы вину Агаты, если ты об этом. Но мне очень хочется знать, что же тогда произошло. Жизнь моей бабушки круто переменилась в тридцать шестом. И мне кажется, что Такер Девлин приложил к этому руку.
Она подошла к кофейному столику и, покопавшись в кипе распечаток, вытащила одну из распечатанных страниц «Вестника».
– Смотри, что я принесла из библиотеки.
Протягивая листок Пэкстон, Уилла постучала кончиком пальца по черно-белому изображению какого-то мужчины в костюме. Он стоял между двумя совсем юными девушками, на лицах которых застыло мечтательное выражение. На девушках были платья, модные в тридцатые или сороковые годы прошлого века.
– Это Такер Девлин. А это – Джорджи и Агата.
Пэкстон в изумлении поднесла листок к глазам. Да, это и впрямь Агата, никаких сомнений: те же высокие скулы, те же огромные темные глаза. И она здесь такая… счастливая. Пэкстон никогда не видела бабушку счастливой. Что же случилось с этой девочкой?
– Мне одна мысль покоя не дает, – продолжала Уилла. – Почему клуб основали примерно в то же время, когда убили Такера Девлина?
– Простое совпадение, – не раздумывая, ответила Пэкстон. – Какая тут вообще может быть связь?
– Понятия не имею. Но у меня сложилось впечатление, что наши бабушки всегда были не разлей вода, но стоило появиться Такеру Девлину, как они вдруг превратились в соперниц. А после того как в августе Такер пропал, они снова сблизились и основали клуб.
Пэкстон устало потерла лоб. Это еще ничего не значит.
– Только прошу тебя, не говори никому о своей теории, ладно? Иначе в клубе со мной вообще перестанут считаться.
