– А это что за бумажка? – попытался я отвлечь её от темы.
– Счёт за свет.
– Что так много?
– Надо экономить электричество.
– Каким образом?
– Беречь тепло! Понимаешь?
– Да, да, выключать свет, «и любить друг друга», – добавил я вторую часть про себя и открыл входную дверь.
– Вот именно, – подтвердила мои мысли супруга.
– Неужели это так сложно?
* * *
Алиса подорвалась на гранате. Её красные пальцы то и дело вытаскивали рубиновые тельца из гнёзд спелого фрукта. Сладкий сок сочился из её пальцев, окрашивая руки в бордо.
– Ты страшный человек, ты знаешь, как я хотела, – протянула мне целую горсть красных семян граната Алиса.
– Как у тебя сегодня прошло? – собрал я губами урожай.
– Скучно. Прямо хоть объявление давай.
– Какое?
– Отдам в добрые руки стройные ноги, – откинулась она на спину и закрыла глаза. Губы её пылали одной фруктовой раной.
– Руки тоже ничего. Вам идёт этот гранатовый браслет.
– Вы слишком внимательны, – подняла вновь веки. – Вы появились, как всегда, вовремя. Меня это пугает, – лежала Алиса в постели, словно загипнотизированная удавом моего взгляда.
– А вы слишком догадливы. Теперь я хочу с вами не только переспать, но и переживать, – взял я её руку и начал слизывать с них сладкое гранатовое вино.
– Чего хочет женщина в пятницу, ты знаешь?
– Женщина – знаю, ты – нет, – кисло-сладкое щипало мой язык.
– А я что, по-твоему, не женщина?
– Нет, вы не женщина.
– А кто же я?
– Могу вам сказать, только обещайте не обижаться.
– Обещаю. Ну, и кто я?
– Моя будущая жена.
– Ну так вот, – побежала она пальцами по моим рёбрам, словно это были клавиши пианино. – Пятница – это такой день, когда очень хочется, чтобы симпатичный молодой человек вынес тебе мозг своим пристальным вниманием и заполнил пустоту комплиментами. Всю пятницу меня не покидала приятная толчея планов и давка мыслей, я радовалась, что скоро метро недели выпустит меня на конечной станции – выходные. Мне всё время кажется, что моё время неисчислимо, потому что оно состоит не из чисел, а из дней недели. Чёрт, масло масляное. Так вот, сегодня небо затянуло пятницей. Я чувствую, как я иссякла, мне срочно нужна калорийная любовная пища. Да, что я несу, чёрт побери, я хочу трахнуть тебя, вот, – высказалась Алиса и бросила голову вперёд, так, что её локоны обрушились потоком вниз и застыли на простыне.
– Вы замужем? – спросил я, вглядываясь в темноту её густых волос.
– Откуда вы знаете? – ответила мне копна.
– Ругаетесь профессионально.
– Это мой живот, он всё время начинает урчать, стоит тебе только прикоснуться.
– Голод адский.
– А я ищу рай. Это что, сегодня такая прелюдия?
– Нет, это уже второй акт.
– Чёрт, кажется я проспала первое отделение, – тревожно вскинула она руку к своему лбу.
– Нет, не проспали, он будет сразу же после второго. Так вы подскажите, как пройти в рай?
– А вы женаты? – взяла она мою правую руку.
– Да.
– Тогда налево, потом ещё раз налево.
– Налево, говорите. – Я взял её левую руку и начал целовать.
– Вы не правы, – отдёрнула она её резко и прижала к своей груди.
– Что такое?
– Доктор, недавно заметила, у меня на мужчин аллергия.
– И в чём она выражается?
– Появляются дети.
– Ты беременна?
– Почти.
– Что значит почти?
– Хочу замуж.
– Это я помню.
– Или не хочу, – глупо улыбнулась она, заставив так же глупо улыбнуться и меня. – Натворишь, а потом с ними уже никакого творчества. А правда, говорят, что для творца его произведения словно дети?
– Так и есть.
– А как же критики?
– Бьют родное дитя больно на твоих же глазах. И ты не можешь ничего сделать, пока оно не вырастет и не обретёт собственный авторитет, разве что уничтожить собственными руками.
– Как ты думаешь, у нас будут красивые дети?
– У нас будут лучшие дети в мире.
– Что для этого будет нужно?
– Иногда варить мне кофе.
– Сварю, но сначала разведись, – резко отвернулась она от меня, скорчив из своего силуэта обиду.
– Всё будет хорошо. – Я взял её волосы и начал гладить.
– Я не хочу, чтобы всё было хорошо, я хочу, чтобы нам было хорошо.
Иногда я брался укладывать её волосы сам. Это было всё равно, что расчёсывать её мысли, направляя их все ко мне, думая про себя: «А что женщина, кинь ей как собаке ребро, и будет любить», а вслух приговаривая:
– Если вас сегодня ещё не поцеловали, не отчаивайтесь. К чему вам случайные поцелуи, если в них нет ни вкуса, ни страсти. Если вас ещё не взяли замуж, не отчаивайтесь, главное, чтобы брали.
Иногда это не помогало. Её некогда послушные волосы вновь становились строптивыми и гнули свою линию.
* * *
– Чёрт, суббота, а проснулась в такую рань, что даже неудобно стало. – Она долго лежала с открытыми глазами, будто открыла их впервые. В голове крутилось непонятное чувство: «Утро никого не способно понять, гуляла ли ты всю ночь напролёт, готовилась ли к экзамену или тебя элементарно мучила бессонница, оно просто наступает, топчется на твоих веках, пытаясь их отворить, играет на нервах будильником, звонит по телефону. И наконец, вспомнив, что тщетно, потому что сегодня суббота, уходит, прекрасное нежное летнее, к тем, кто от него без ума».
– Чай пить будешь? – знал я, что суббота в семье – это день компромиссов: если вы вместе, то вечером неизбежно кино, если уже разошлись, то кино достанется ребёнку, однако самый захватывающий фильм ждёт тех, кто ещё не встретился.
– А с чем?
– Со мной.
– Ты любишь субботы?
– Суббота никогда не была моим любимым днём… Ночью да, днём я обычно спала.
Я попытался обнять Алису. Она увернулась.
– Хватит на меня дуться.
– Нет, не то что бы я какая-то фригидная дура, просто я могу согреть только одного.
– У вас кто-то есть?
– Нет, с чего вы взяли.
– Я подумал, что этот кто-то вас взял, а теперь не отдаёт.
– Никто меня не брал. И вообще, не будьте ко мне так серьёзны, не надо, вдруг передумаю, вы начнёте пить мою кровь, а она окажется отравлена, затягиваться поцелуями, а окажется, что они вас курят из любопытства. Рано или поздно я всё равно слезу с иглы вашего взгляда, пусть даже искреннего, и наконец исчезну, печально для вас, для меня – легкомысленно.
