На люстре, растянувшись, что-то лежало. Нет, еще хуже. Кто-то лежал на люстре. Механически я сделал два или три шага вперед и уставился на потолок, совершенно ошеломленный, не веря своим глазам.
Это была миссис Саймонс. Каким-то чудом цепь, на которой висела люстра, пробила ее насквозь, и теперь она лежала лицом вниз на двенадцати разветвляющихся плечах, дергаясь и дрожа, как рыба на сковородке, цепляясь за подсвечники и хрустальные подвески, изворачиваясь в непонятной, невероятной муке.
— Боже, Боже, Боже, — лепетала она. Из ее рта текли струйки крови и слюны. — Боже, освободи меня, Боже, освободи меня, Боже, Боже, Боже, освободи меня.
Я посмотрел расширенными глазами на мигавший призрак, который все еще стоял на другой стороне спальни с поднятыми руками. На лице мужчины не было улыбки или гнева, только какая-то хмурая непонятная сосредоточенность.
— Сними ее! — закричал я ему. — Ради Бога, сними же ее!
Но мигающий призрак игнорировал меня, как будто мои слова совершенно не доходили до него.
Я снова посмотрел на миссис Саймонс, которая всматривалась в меня вытаращенными глазами из-за висящих подвесок. Кровь закапала на ковер, сначала капля за каплей, потом все быстрее, пока не хлынула ручьем. Миссис Саймонс сжала хрусталики, которые лопнули в ее руках. Обломки стекла прошили ее ладони и вышли с обратной стороны.
Я отступил на пару шагов для разбега, подпрыгнул, пытаясь достать до люстры и сорвать ее с потолка. На первый раз мне удалось только схватиться одной рукой. Секунду я висел на люстре, а потом вынужден был ее отпустить. На второй раз захват мне удался лучше. Я медленно раскачивался туда и назад, а надо мной миссис Саймонс содрогалась, истекала кровью и молила Бога о спасении.
Раздался треск, и люстра опустилась на пару дюймов. Потом рухнула на пол с оглушительным звоном, как тысяча разбитых стекол, увлекая с собой миссис Саймонс. Вся спальня была заляпана кровью и осыпана осколками стекла.
Я неловко отскочил, но споткнулся, упал на колени. И немедленно вскочил опять. Призрак на другой стороне спальни побледнел и почти исчез, оставив вместо себя только дрожащий приглушенный блеск. Топча разбитое стекло, я подошел к миссис Саймонс, встал на колени и положил руку ей на лоб. Тело ее было холодным, как у трупа, но глаза все еще были раскрыты, а губы шевелились, что-то вполголоса бормоча.
— Спасите, — простонала миссис Саймонс, но в ее голосе уже не было никакой надежды.
— Миссис Саймонс, — сказал я. — Я позвоню в «скорую помощь».
Она с усилием подняла голову, чтобы посмотреть на меня.
— Слишком поздно, — выдавила она. — Я прошу только… вытяните эту цепь…
— Миссис Саймонс, я же не врач. Я не должен даже…
— Как тут холодно, — прервала она меня. Ее голова снова упала назад, на битое стекло. — О, Боже, мистер Трентон, как тут холодно. Пожалуйста, не уходите.
Я не знал, что я должен делать. С минуту я держал ее за руку, но наверняка она ничего не чувствовала. Я отпустил ее руку.
— Миссис Саймонс, я должен позвонить в «скорую помощь», — настойчиво повторил я. — Где тут телефон? Есть на втором этаже телефон?
— Только не уходите. Прошу вас, побудьте здесь со мной. Он может вернуться.
— Кто может сюда вернуться? Кто здесь был, миссис Саймонс?
— Только не уходите, — прошептала она. Ее веки уже начали дрожать, посылая последние безнадежные сигналы в исчезающий перед ней мир. В темноте я различил белки ее глаз. — Останьтесь. Защитите меня от него.
— Но кто же здесь был, миссис Саймонс? — спросил я ее. — Вы должны мне все сказать. Это важно. Это был Эдгар? Это был ваш муж? Просто кивните, если здесь был ваш муж. Вы можете кивнуть?
Она закрыла глаза. Она дышала медленно и с трудом. Из ее горла вырывался хрип. Я знал, что должен вызвать «скорую помощь», но я также знал, что это не поможет. Было уже чересчур поздно.
Она умерла, не сказав больше ничего. Последнее дыхание вырвалось из ее легких долгим протяжным вздохом. Я с минуту посмотрел на нее, а потом встал. Стекло захрустело под моими ногами.
Собственно, мне вообще не нужно было спрашивать ее, появлялся ли сегодня Эдгар в этой комнате. Я знал, что это был он. Так же, как и призрак, появлявшийся на моих качелях, наверняка был призраком Джейн. Умершие возвращались, чтобы преследовать живых, которые их когда-то любили.
И я знал еще больше. С ужасом я отдал себе отчет в том, что эти призраки вовсе не были безвредной формой электричества. Эти призраки могли совершать ужасные, непонятные преступления. Могли и хотели.
Я нашел телефон на столике в холле. Я поднял трубку и глухо сказал:
— Прошу соединить с отделением полиции. Да, это срочно.
10
Сержант открыл дверь камеры, и Уолтер Бедфорд поспешно влетел туда, слишком быстро для тесного помещения. Он задержался, посмотрел на меня и чуть заметно покачал головой, как будто удивленный моим видом.
— Джон?
— Спасибо, что пришли, Уолтер, — сказал я. — Я благодарен вам.
— Вроде бы ты убил эту женщину? — бросил Уолтер. Он не положил папку.
— Да, она была убита. Но не мной.
Уолтер повернулся к сержанту, который привел его.
— Нет ли здесь места, где можно было бы спокойно поговорить?
Сержант немного помялся в нерешительности и наконец сказал:
— Лады, на другой стороне коридора есть комната для допросов. Но, сами понимаете, я должен буду оставить дверь открытой.
— Это не мешает, — уверил его мистер Бедфорд. — Проведите нас туда.
Сержант впустил нас в комнату с бледно-зелеными стенами, с обшарпанным столом и двумя складными стульями. На столе стояла переполненная пепельница, а вся комната просмердела старым табачным дымом.
— Нельзя ли открыть окно? — обратился мистер Бедфорд к сержанту, но полицейский только улыбнулся и покачал головой.
Мы сели друг против друга. Мистер Бедфорд открыл папку, вынул желтую стопку бумаги и снял колпачок с дорогой перьевой авторучки. Вверху он отметил дату, подчеркнул ее, затем написал «Дж. Трентон. Убийство». За дверями полицейский громко высморкался.
— Ты можешь мне сказать, что ты делал в доме этой женщины? — спросил мистер Бедфорд.
— Зашел повидаться. Хотел с ней поговорить.
— Согласно заявлению полиции, ты вошел в дом через окошко в подвал. Ты всегда именно так наносишь визиты?
— Я звонил в дверь, но никто не открывал.
— Если никто не открывает на звонок, то это обычно значит, что никого нет дома. Почему же ты не ушел?
— Я хотел уйти, но увидел чье-то лицо в окне на втором этаже. Лицо мужчины.
