— Мог бы и позвонить, — с обидой сказала она.
— Лаура, я сам страшно себя виню. Я полная сволочь.
Она взяла бутылку с вином и внимательно изучила этикетку.
— Ну хорошо, — сказала она. — Раз уж у тебя такой изысканный вкус, то я прощаю тебя. Но только пока. И если это повторится, то второй раз я тебя уже не прощу.
— Как тебе будет угодно, Лаура.
— Ты мог бы по крайней мере сделать вид, что сожалеешь.
— Я просто страшно перенервничал.
— А как ты думаешь, я не перенервничала?
— Этого я не говорил.
— Так вот, хотя бы извиняясь мог бы показать, как страшно тебя мучает совесть.
— Ну чего ты от меня хочешь? — спросил я. — Чтобы я грохнулся на колени и посыпал себе волосы пеплом?
— Ох, убирайся. Тебе вообще совершенно не нужно мое прощение.
— Значит, ты заявляешь, что мне не нужно твое прощение, и требуешь, чтобы я убрался?
— Джон, ради Бога!
— Ну, хорошо, хорошо, — вздохнул я. — Уже ухожу.
— И вино с цветами забирай! — закричала она мне вслед.
— Оставь их себе. Хоть ты и считаешь, что мне не нужно твое прощение, я думаю, что ты совершенно не права.
— Оно тебе нужно, как Гэри Гилмору, — фыркнула она.
— Но ведь ты наверно помнишь его последние слова. „Покончим с этим“.
Я вышел из „Бисквита“ и оставил Лауру беситься, пылая праведным гневом. Мне она нравилась, я совершенно не хотел злить ее. Может, я позвоню ей позже вечером и посмотрю, не остыла ли она. Ведь и я был бы совершенно не в восторге, если бы убил весь вечер на приготовление итальянских блюд для кого-то, кто так и не соизволил явиться.
Когда я переходил через вымощенную кошачьими черепами рыночную площадь Грейнитхед, мне показалось, что на другой стороне улицы, на углу Вилледж-плейс, я увидел девушку в коричневом платье с капюшоном. Я сменил направление и пошел за ней. Я решил, что на этот раз я догоню ее и выясню, кто она. Может, она самая обычная девушка, а наши частые столкновения просто стечение обстоятельств. Но после смерти Констанс и Чарли я решил раскрыть тайну „Дэвида Дарка“, и потому не хотел упускать ничего, что могло навести меня на след.
Я свернул на Вилледж-плейс, узкую, короткую, слепую улочку, длинный ряды изысканных салонов, полных никому не нужной дешевки. Девушка остановилась перед витриной книжного магазина и всматривалась в выставленные книги. Неясно только смотрела ли она на книги, или на отражение в стекле.
25
Я осторожно приблизился к ней, обходя ее сзади. Мне было видно отражение ее бледного лица в стекле витрины книжного магазина. Наверняка она заметила меня, но не показывала этого. Она стояла совершенно неподвижно, одной рукой она придерживая капюшон на голове, другую неестественно опустив вдоль тела.
Мы довольно долго молча стояли друг рядом с другом. Из магазина вышел мужчина в шерстяной лыжной шапочке, с пачкой книг под мышкой. Он увидел нас и, удивленный остановился на секунду, после чего поспешно удалился.
— Почему вы ходите за мной? — спросила девушка.
— Наверно, скорее это я должен спросить вас о том же. Вот уже несколько дней я встречаю вас на каждом шагу.
Она повернулась и посмотрела на меня. В ней было что-то удивительно знакомое, хотя я никак не мог понять, что именно. У нее было очень бледное, довольно красивое лицо и очень темные глаза, но они блестели и были полны жизни, в отличие от пустых глаз Джейн, Эдгара Саймонса или Нийла Манци.
— Вы не одна из них, — заявил я.
— Одна из них?
— Из призраков. Духов.
— Нет, — она улыбнулась. — Я не одна из них.
— Но вы знаете, о чем речь, не так ли?
— Да.
Я вынул платок и отер лоб. Мне стало жарко от неудобства ситуации, и я не знал, как мне себя вести. Девушка спокойно наблюдала за мной, чуть улыбаясь. Но это была мягкая, добрая улыбка, естественная и лишенная высокомерия, а вовсе не та маска умиления, которая появлялась на губах призрака Джейн.
— Я всего лишь следила за вами, — объяснила она. — Только, чтобы удостовериться, что вам ничего не грозит, что вы в безопасности. Конечно, вы всегда были в относительной безопасности благодаря вашему неродившемуся сыну, но вы могли бессознательно попасть в опасное положение.
— Вы за мной следили? — удивился я. — Кто же вы? Почему вы за мной следили? У вас нет на это права.
— В наше время, — ответила девушка, ничуть не смущенная моей агрессивностью, — каждый имеет право следить за другими. Ведь никогда не известно, кто окажется другом.
— Я хочу все-таки знать, кто вы, — кипятился, настаивая, я.
— Вы уже знакомы с несколькими из нас, — ответила она. — С Мерси Льюис вы встречались в „Любимых девушках“ в Салеме, а с Энид Линч в доме мистера Эвелита. Меня зовут Энн Патнем.
— Мерси Льюис? Энн Патнем? — повторил я. — Но ведь это же те имена…
Девушка широко улыбнулась и протянула мне руку. Я, колеблясь, взял ее ладонь, сам не знаю почему, может, просто не хотел вести себя невежливо. Ее пальцы были длинными, тонкими и холодными, и на каждом из них, даже на большом пальце, она носила серебряное кольцо.
— Ты прав, — сказала она. — Это имена ведьм. Конечно же, это не настоящие наши имена, только приемные. Они имеют мощь, эти имена, а кроме того, напоминают нам о временах, когда Салем находился под властью Не Имеющего Плоти.
— Это значит Микцанцикатли? Насколько я знаю, Салем все еще находится в его власти, и Грейнитхед тоже. Но ты… Ты не шутишь? Ты ведьма?
— Можно сказать иначе, — ответила Энн. — Слушай, поехали к тебе домой, и я все тебе объясню. Раз уж ты разоблачил меня, то, наверно, лучше тебе узнать о нас все.
Я опустил взгляд на наши соединенные ладони.
— Ну хорошо, — наконец сказал я. Я всегда хотел познакомиться с ведьмой. Честно говоря, я всегда хотел жениться на ведьме. Когда мне было двенадцать лет, я был по уши влюблен в Элизабет Монтгомери.
Мы возвратились и вошли на рынок, держась за руки. И черт дернул Луару выйти из „Бисквита“ на другой стороне площади именно в эту минуту. Лаура остановилась, уперла руки в бока и смерила нас твердым взглядом, чтобы показать мне, что она все видела и что я законченная скотина. И даже хуже, чем скотина.
Когда мы спускались по крутой тропинке к пристани, Энн сказала:
— Ты сегодня очень нервный. Чувствую это. Почему ты нервничаешь?
— Знаешь, как погибла миссис Саймонс?
— Я видела тебя с ней в тот вечер на шоссе.
— Ну вот, а только что я был свидетелем очередной смерти. Чарли Манци, хозяин лавки в Грейнитхед.
