— Это нарушение правил, командир.
— Не важно. Я готов отступить от правил, — великодушно заявил я, вручая ему трубку. — Шеф, мне интересно, как это делают. Вы сможете мне показать?
— Да, сэр, смогу.
Пока он никак не выдал себя. Возможно, заподозрил ловушку. Тогда я сказал:
— Приведите ее в действие. Это приказ.
— Есть, сэр.
Я не только снял его с крючка, но не дал ему права выбора. Теперь, получив мой приказ, он мог безнаказанно сосать эту штуку.
Макэндрюс открыл банку с помощью маленькой металлической ложечки, наполнил чашечку табачными листьями и кончиком ложки утрамбовал их.
— Нужен огонь, сэр.
— Много? Паяльная лампа годится? — Я не остановился бы перед тем, чтобы отдать приказ доставить лампу в каюту.
— Нет, сэр. Достаточно зажигалки для свечей. Она у меня с собой. — Он поднес пламя к чашечке на одном конце трубки, а второй конец взял в рот и стал сосать. Потом затянулся и выпустил дым. И, не говоря ни слова, протянул трубку мне.
— Нет, я только хочу посмотреть. Продолжайте.
— Это все. Ничего нового вы не увидите, сэр. Просто надо делать затяжки, пока не кончится табак.
— А-а, Это приятно?
— Некоторым нравится, — осторожно ответил он.
— Когда закончите, скажете мне. А пока мы можем поговорить.
— Есть, сэр. — Наблюдая за мной краешком глаза, он спустя некоторое время снова выпустил дым, и я смотрел, как серые струйки уплывают в вентилятор. Очистители уберут его из воздуха и затем рециркулируют.
— Как дела на третьем уровне, шеф?
— Получше. А когда решится вопрос с осужденными?
— О Боже! Совсем забыл. — Сколько дней прошло? Ведь я должен был принять решение относительно тех троих, что ждут казни.
— Да, сэр. С вашего позволения скажу, что чем скорее вы это сделаете, тем лучше. — Дым, похоже, и в самом деле действовал на него расслабляюще.
— Вы правы. Я скоро приму решение. Эта, как ее, труба нагревается у вас в руке?
— Трубка, сэр. Это называется трубкой. — Шеф машинально поправил меня, забыв, что я командир. Я не возражал. — Нагревается чашеобразная часть, а не мундштук. — Он хорошо знал лексику, связанную с курением.
Я поддерживал разговор, постепенно привыкая к запаху табака. Шеф наконец понял, что здесь нет никакой ловушки, и полностью расслабился, вытянув ноги и облокотившись о стол.
— Вы долго были знакомы с командиром Хагом? — спросил я.
— Двадцать один год. — Он помнил точно. — Он еще был старшим лейтенантом, когда мы вместе ходили на старом «Принце Уэльском», и с тех пор всегда вместе служили на одном корабле. Он обычно сидел на том месте, где сейчас сидите вы, сэр. — Глядя в пол, он время от времени попыхивал трубкой, пока снова не появился дым.
— Мне очень жаль, шеф, — мягко сказал я. — Нам всем не хватает командира Хага. А больше всех вам.
— Да, сэр. Мы, знаете ли, чаще молчали. Просто сидели вместе, и все.
Возможно, от дыма я тоже расслабился и порывисто прикоснулся к его руке:
— Шеф, я знаю, мне никогда не стать таким, как он. Хоть бы день нормально прошел, и то хорошо. Я знаю, я не смогу заменить вам его, но если бы вы согласились хоть изредка зайти посидеть со мной…
— Вы ни в чем не виноваты, сэр. — Он смотрел мимо меня и, казалось, обращался к стене. — Вы все делаете правильно.
— Не совсем. Вы не решались мне сказать, но я знаю, что допустил много промахов. С пилотом, с Ваксом. А может, и с остальными тоже.
— Говорят, вы довольно умелый навигатор. — Уголки его губ дернулись.
— С чего вы взяли?
— Слухи ходят по всему кораблю. Ваш рейтинг значительно повысился.
Я не очень удивился. Слухи с капитанского мостика добегают до двигателей синтеза быстрее, чем это может сделать юнга. А может быть, так сработала Дарла.
— Я считаю это случайностью.
— Вы вели себя, как и подобает командиру корабля, А это главное. Я рад буду изредка посидеть с вами, — сказал он грубовато, — если вы этого хотите.
— Спасибо, шеф. — Мы разошлись, лишь когда погас огонь.
12
Я постучал по стакану. Зал затих.
— Отец наш Небесный, сегодня на корабле Флота Объединенных Наций «Гиберния» 14 марта 2195 года. Благослови нас, наше путешествие и пошли здоровья и благополучия всем на борту корабля.
Уже прозвучало «аминь», а я так и не сел на свое место.
— Прежде чем приступить к ужину, мне хотелось бы кое-что вам сказать. — Некоторые пассажиры переглянулись. — Как вам известно, мы вошли в синтез и двигаемся к Надежде. — По залу пронесся гул неодобрения. — Мои офицеры и я… (Эта фраза мне нравилась. В ней звучала уверенность.) Мои офицеры и я надеемся прибыть на Надежду по расписанию. Но у нас не хватает четырех офицеров, а это означает дополнительные вахты для оставшихся. Поэтому я разрешил зачислить на службу кадетами одного или нескольких человек из числа пассажиров.
Пришлось повысить голос, чтобы перекрыть негодующий ропот.
— Пройдя курс обучения, кадет становится гардемарином — офицером военного флота. Он или она зачисляются на службу сроком на пять лет. За это время можно дослужиться до лейтенанта или капитана. Служба в Военно-Космических Силах — профессия престижная. Кто этим заинтересовался, пусть свяжется с интендантом, а тот устроит встречу с офицером.
В зале воцарилась тишина. Я сел. Сегодня со мной за столом сидели только миссис Донхаузер и мистер Каа Лоа — молчаливый микронезиец, с которым я раньше не был знаком.
— Добрый вечер, миссис.
— Привет, командир. — Она задумчиво смотрела на меня. — Разве гардемаринов набирают не из детей?
— Только кадетов. Гардемарины по акту Генеральной ассамблеи считаются взрослыми.
— Неужели вы надеетесь, что родители согласятся отдать вам своих детей, командир Сифорт? — Меня редко называли командиром Сифортом, но слышать это было приятно.
— Возможно, и не согласятся.
— Тогда зачем это бесполезное предложение? — спросила она, как обычно, без обиняков. И эта ее манера мне нравилась.
— Не совсем бесполезное, — возразил я. — Мне не нужно согласия родителей.
Она наклонилась, взяла меня за руку.
— Ники, не отнимайте детей насильно! — Тон ее был решительным и спокойным. — Вы, возможно, еще не знаете, что нет ничего сильнее стремления родителей защитить свое чадо. Не дай Бог, чтобы оно сработало против вас.
В словах миссис Донхаузер не было угрозы — просто предупреждение. И я оценил это.
