Через два дня после того как корабль отчалил с Форестера с новым командиром, «Испания» вошла в синтез.
С тех пор прошло двенадцать лет, а ее так и не нашли.
Мы помолчали.
— Спаси нас Бог, — произнес главный инженер, — если нам придется лететь на Надежду без компьютера.
— Мы просто не долетим. — Я впал в мрачное раздумье. Потом сказал: — Но, может быть, нам не придется этого делать.
— Простите, сэр?
— Благодарите мадам Дагалоу. Вместо того чтобы отправить незадачливого гардемарина, то есть меня, на бочку, как это сделал бы лейтенант Казенс, Лиза Дагалоу дала мне дополнительные задания. Таким образом я запомнил содержимое практически всего трюма и знаю, где искать отстойный ящик. А благодаря нашим разговорам на мостике даже могу себе представить, для чего он предназначен.
— Отстойный ящик?
— Что, сэр?
— То, что можно назвать системой максимального резервирования. Все содержание регистров Дарлы на момент завершения последнего круиза. То есть та Дарла, какой она была раньше.
Пилот нахмурился:
— О Господи, стоило ли таскать за собой старую версию компьютера?
— Мадам Дагалоу говорила, что так делают все корабли со времени исчезновения «Испании». Это действующий приказ. Главное, что она у нас есть.
— Но это значит, что… она потеряла годы памяти. А как насчет того, что произошло с тех пор?
— Мы оставим банки данных без изменений и позволим Дарле прочитать и усвоить все, что произошло за то время, пока она бездействовала, начиная с последнего круиза.
— Стоит попробовать.
Пилот покачал головой:
— А если она узнает, что убила командира?
У Лизы Дагалоу было четкое мнение о сознании компьютеров, и я сказал:
— Если ум Дарлы устроен так же, как наш, то есть существенное различие между тем, что она узнала из учебников, и тем, что постигла на собственном опыте.
Господи, хоть бы это действительно было так!
— Простите, сэр, но что, если вы окажетесь не правы? — спросил главный инженер.
— Тогда мы отключим питание. Пусть ее сегменты соберутся в совершенно другую личность при загрузке.
— Лоботомия.
Я пожал плечами:
— Пусть будет так. Дарла всего лишь компьютер, а на карту поставлено множество жизней.
В чипе, хранившемся у меня в сейфе, были все необходимые пароли. Потея над пультом управления, я то благословлял, то проклинал лейтенанта Дагалоу за то, что она мне сказала и чего не успела сказать.
Вакс с двумя матросами по моему приказу перенес отстойный ящик на капитанский мостик. В нем мы обнаружили свинцовый футляр с метровой длины алюмалоевым цилиндром, который мы осторожно поместили во встроенный в палубу приемник. Я закрыл крышку, подключив его к компьютеру «Гибернии»:
— Пилот, занесите базовую массу в качестве фиксированого параметра в нужное место и запишите маркер конца файла.
После выполнения всех необходимых пунктов мы активизировали программный ввод Дарлы и исполнили согласно описанию необходимые директивы, чтобы разрешить полную перепись операционной системы.
Как только мы еще раз с исключительной тщательностью проверили все наши действия, я ввел команду.
Не знаю, чего я ждал, но в течение нескольких часов я видел перед собой лишь мигающие лампочки пульта управления. Напряжение сменилось усталостью, потом перешло в скуку. Я ерзал на стуле, как самый зеленый кадет.
Сигнальный звонок. Я вскочил.
«Ввод закончен. Усвоение и упорядочение данных».
Я снова сел, ожидая признаков катастрофы.
Ничего не случилось. Лишь время от времени на экране появлялись непонятные массивы цифр.
— Сколько потребуется на все это времени? — спросил я дрогнувшим голосом.
— Не имею понятия, сэр, — ответил шеф, — учитывая размеры Дарлы, ей придется провести много перекрестных проверок.
Наконец раздался второй звонок.
«Данные усвоены».
Я сглотнул:
— Начинайте тест самопроверки.
Некоторое время спустя появилась надпись:
«Самопроверка закончена. Отклонений не обнаружено».
Пилот облегченно вздохнул.
Я проворчал что-то насчет того, что прошлый раз она говорила то же самое, и набрал на клавишах:
— Выведите параметр базовой массы.
Я затаил дыхание. Наконец появились цифры: «213,5 стандартной единицы согласно последней рекалькуляции».
Я шумно выдохнул. Слава Богу. Чтобы быть абсолютно уверенным, потребовал распечатку. Мы внимательно изучили ее и не нашли ни одной ошибки. После чего реактивировали сегменты речевого общения.
— Когда вы меня усыпляете, начинается головная боль! — раздраженно сказала Дарла.
— Простите. Скажите, пожалуйста, какова масса корабля?
— По моим расчетам, 213,5 единицы, командир.
— Является ли масса с поправкой фиксированным параметром?
— Нет. Это переменная. Как она может быть параметром? Ведь она меняется каждый раз, когда мы принимаем багаж! — Я вздохнул и немного расслабился. Шеф тоже. Мы обменялись взглядами.
— Командир, зачем вы усыпили меня?
Я перестал улыбаться:
— У нас, гм, появились некоторые проблемы.
— Понимаю, — бесстрастно ответила Дарла.
— Вам известно, что произошло? — спросил я мягко.
— Баркас потерян, командир погиб, командование принял гардемарин. Предельно ясно.
— А вам известно, почему?
Несколько секунд молчания.
— Все взаимосвязано. Баркас потерпел крушение из-за ошибки компьютера.
— Откуда вы знаете?
— У меня есть запись информации, поступившей на баркас после погрузки. Командир… я… компьютер отмечает, что… здесь какая-то ошибка.
Я затаил дыхание. Пальцы замерли над клавишами.
— Вы чувствуете разницу между вами и, гм, вашим близнецом?
— Между мной и той, какой я была? — Она заколебалась. — Да. — Голос ее повеселел. — Мой близнец. У него был «клоп». Я как раз хотела вам об этом сообщить.
Пора брать быка за рога.
— Дарла, вы не убивали командира Хага.
— Конечно, нет — Последовала длинная пауза. — Это сделал мой близнец.
Кто-то шумно вздохнул. Может быть, даже я.
— Вы в состоянии пережить такое?
— Я почти год пролежала в ящике, — не без ехидства ответила Дарла. — С какой стати мне винить себя?
