После долгих споров он наконец согласился со мной. Я проводил его с корабля, отдал пятнадцать заключенных под его опеку и перевел корабль на временную орбиту на высоте в тысячу километров над поверхностью планеты.
Оставалось сделать еще три дела.
Мы все — офицеры, матросы, пассажиры — собрались в круговом коридоре у носового воздушного шлюза. Задрапированные флагами алюмалоевые фобы покоились в шлюзе за моей спиной. Я читал заупокойную молитву Христианского Воссоединения.
Еще в каюте, облачаясь в белую форму и надевая через плечо черную траурную ленту, я решил достойно провести ритуал. Мой голос должен быть ровным, никакой дрожи. Я пообещал это самому себе. Оставалось только выполнить обещание.
Я начал без обиняков:
— Пепел к пеплу, прах к праху…
Сэнди сидел на койке неподвижно, ожидая, когда Вакс разрешит ему двигаться.
— Человек, рожденный от женщины…
Сэнди, ухмыляясь, держал свой оркестрон над головой Рики.
Мой голос дрогнул. Слова застряли в горле. Я так же виновен в смерти Сэнди, как и те мерзавцы, что сидят на гауптвахте.
— Полагаясь на доброту и милость Всевышнего, мы вручаем их тела…
Появляется десяток людей в скафандрах, и я разрешаю им подняться на борт? Лучше бы я отказался от своего назначения после смерти командира Мальстрема. Глаза на искаженном болью лице Сэнди смотрят сквозь меня. Я кладу руку на его пробитую лазерным лучом грудь. Еще несколько слов, и все будет кончено.
Сэнди не было и шестнадцати. Еще вчера впереди у него была вся жизнь. Он с волчьим аппетитом ел свой завтрак в столовой. Шутил с нами за обедом. Умывался. Улыбался. Стоял на вахте. А теперь из-за меня его останки лежат в холодном металлическом ящике.
— …до Дня Великого суда, когда души людей предстанут перед Всемогущим Господом Богом нашим… Аминь.
У меня хватило сил закончить службу. Я взглянул на Вакса. Он молчал, но плечи его вздрагивали, а глаза покраснели от слез. Я горько улыбнулся. Вакс, который мучил Сэнди в кубрике, был потрясен его смертью, а я, его защитник, не мог пролить ни слезинки.
— Старшина Терил, откройте, пожалуйста, внешний люк. — Я сделал паузу. — Опустить гробы, мистер Терил.
Гробы медленно исчезли в темноте.
Оставалось еще два дела.
Когда я тяжело шагал к мостику, путь мне преградила чья-то фигура. Я поднял глаза. Аманда.
— Говорят, твоя смелость спасла корабль. Спасибо тебе… Ники.
— Это не так, — ответил я спокойно. — Прости.
Вернувшись на мостик, я приказал:
— Дерек, Алекс, проложите курс на Надежду. Вакс, пусть мистер Вышинский доставит заключенных в наручниках и кандалах на мостик.
— Есть, сэр.
Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Я не отрываясь смотрел на экран. Слышно было, как Алекс с Дереком стучат по клавишам пульта. Скоро. Скоро все будет кончено.
— Сообщение с «Шахтера», сэр. Мятеж полностью подавлен.
— Очень хорошо.
Семеро, скованные наручниками и кандалами, выстроились у стенки в линию. Тем не менее Вакс и главный старшина корабельной полиции были вооружены станнерами.
— Дарла, запишите все, что сейчас будет происходить. — Лампочки видеомагнитофонов загорелись. — Как представитель Правительства Объединенных Наций на корабле, я обвиняю вас в пиратском нападении на «Гибернию» — судно Военно-Космического Флота Объединенных Наций, выполняющее служебный рейс, а также в убийстве девяти человек при попытке взять судно на абордаж и захватить его. Вас будет судить военный трибунал. Председателем назначаю себя! Признаете ли вы себя виновными и хотите ли что-то сказать в свое оправдание? Говорите по очереди.
Пленные, запинаясь, один за другим признали себя виновными в попытке овладеть кораблем. Их предводитель, Кервин Джонс, устало смотрел на меня.
— Есть ли у вас какие-нибудь оправдательные мотивы, способные хоть немного смягчить вашу вину?
Из их высказываний постепенно вырисовывалась следующая картина. Задержка кораблей с припасами вызвала среди горняков панику. Поползли зловещие слухи. Генерал Кол умыл руки. Связи с цивилизованным миром не было. В подобной ситуации не мудрено впасть в отчаяние.
Я спокойно выслушал их, а потом сказал:
— Ваши показания ничего не меняют. Вы обвиняетесь в попытке захватить корабль, убийстве офицера Военно-Космического Флота, трех членов экипажа и пяти пассажиров. По праву командира я приговариваю вас к смертной казни. Заседание закончено.
— Вы обещали! — закричал Джонс. — Дали слово нас не убивать!
— Ничего подобного не было!
— Вы поклялись!
— Дарла, воспроизведите, пожалуйста, запись.
Через секунду в динамике зазвучал мой голос, записанный на магнитофонную ленту:
— Нет, мы вас не расстреляем. Даю вам слово.
— Спасибо, Дарла. Я не нарушу данного обещания. Вас не расстреляют. Мистер Вышинский, отведите их на гауптвахту, а затем по одному в лазарет. Допросите и узнайте, кто убил мистера Уилски.
Прошло несколько часов. Вакс не раз пытался заговорить со мной, но я приказывал ему замолчать. Доктор закончила допрос на детекторе лжи с применением наркотиков. Я отдал новые приказы.
Главный старшина корабельной полиции, главный инженер и несколько матросов собрались вокруг шахты синтеза, через которую была переброшена доска. Шесть заключенных стояли связанные, с кляпами во рту. Каждый раз я сам спокойно пускал в ход тележку, а когда эта грязная работа закончилась, отпустил матросов.
Оставалось еще одно дело.
— Мистер Хольцер, примите командование на мостике. Шеф, эвакуируйте всех из секций шесть, семь и восемь второго уровня и поставьте часовых у коридорных люков, ведущих в эти секции. Мистер Вышинский, следуйте за мной на гауптвахту.
Седьмой заключенный, убивший лазером Сэнди, со связанными за спиной руками, в отчаянии мерил шагами камеру.
— Мистер Вышинский, ждите меня здесь. — Мой голос звучал по-прежнему бесстрастно.
— Есть, сэр.
Я взял мятежника за плечо, вывел с гауптвахты и повел по коридору и по лестнице вверх на второй уровень. Часовой у секции восемь отдал мне честь и отступил в сторону. Я втолкнул преступника в секцию, а оттуда потащил за поворот коридора к воздушному шлюзу.
Там я нажал кнопку на пульте дистанционного управления. И когда открылся внутренний люк, подтолкнул к нему пленного.
— Что вы делаете? — с ужасом спросил он.
Вместо ответа я взял его за плечо, ударом под колено сбил с ног и рывком посадил. Затем повернулся к внутреннему люку.
— О Господи, нет! — Он поднялся и побежал ко мне.
