Рубен раздраженно крикнул:
– Грувс!
Майор, оставив карту, приблизился к нам.
– Один раз было забавно, дважды – уже неприятно. Прикажите этим летающим мальчикам не приближаться к нам менее чем на двести проклятых футов!
– Так точно, сэр.
– И принесите мне другой кофе. Затем предоставьте господину Боланду пульт управления.
Грувс поспешно удалился. Я сказал:
– Генерал, я постараюсь не вмешиваться, но у нас проблемы, решение которых нельзя откладывать.
Внезапно его взгляд стал менее дружественным.
– Например?
– Мне звонил Адам Тенер, который работает на бывшего Генерального секретаря…
– Я знаю о нем.
– С аванпоста на Сто десятом полковник Вирц планирует нападение на туннели метро.
– И?
– Прикажите ему подождать, пока мы не сможем обсудить это. Он намеревается использовать газ, а там могут быть гражданские жители…
– Когда Грувс вернется, я скажу ему. Что еще?
– Сын Генерального секретаря Сифорта.
– Благодарите Бога, его нашли, и это делает нашу работу на улицах меньшим кошмаром.
– Итак, вот проблема. Он вернулся туда.
– Он что?
– Убежал снова. Он был с ними в гостинице и… Он искал друга, нижние подожгли гостиницу, возникла суматоха… – Я замолчал.
Глаза Рубена заледенели.
– Член местного Законодательного Собрания… Роб, по последним подсчетам мы потеряли сто двенадцать отрядов. Я надеюсь, мальчик в порядке, но если его родители были с ним и позволили ему уйти, полагаю, мы освобождены от ответственности, и я сообщу об этом Генеральному секретарю Кану.
45. Педро
Я сидел в безоконной комнате, собираясь вести переговоры, но не делал этого. Рано днем солдаты сопроводили меня в башню. Не долго я ждал, пока грубый офицер Грувс не прибыл, чтобы спросить то, чего я хотел.
– Конца войны, – сказал я.
– Заставьте мятежников нижних сдаться, – ответил он.
Я пожал плечами.
– Что еще предложите?
– Ничего. Только шанс сохранить ваши жизни.
«Будь терпелив, Педро, – сказал я себе. – Ты торгаш и понимаешь – нижние не будут сдаваться без торга. Но оониты, кажется, не хотят ничего, кроме полной капитуляции, которую ты не можешь дать. Сражение Халбера могло бы изменить это, но, сидя одиноко в комнате и не ведя переговоров, я не узнал бы, чего он добился. Проблема».
– Жди и наблюдай, – я сказал майору. Возможно, один из нас передумает.
Не говоря ни слова, он вставал и ушел. Я слышал, дверь заперли снаружи.
Один я сидел. Хотя бы у меня был мой чайник или старая переплетенная несколько раз книга для чтения.
После того как прошли часы, дверь в моей безоконной тюрьме открылась. Ребенок Рыболова вошел грязный и растрепанный.
– Фити!
Его глаза мигали на охрану.
– Я – Чако, – сказал он, – случайно? – Я принес сообщение. Личное.
Я смотрел на охрану, затем на дверь.
– Если вы не возражаете?
Солдат фыркнул, гордо вышел в коридор.
Я подозвал Фити, шепнул на ухо:
– Они, возможно, слушают. Что ты здесь делаешь?
– Я… не уверен. – Минуту он искал слова. – Я нашел отца, гостиница была в огне… Саб на лестнице упомянул Джареда…
Запинаясь, он рассказал мне его историю и как Баф привел его ко мне. В ответ я рассказал ему, как я стал послом для нижних.
– Вы знаете, где Джаред, господин Чанг? Я должен найти его.
Я покачал головой, шептал:
– Я должен отослать тебя назад, ребенок. Мы нуждаемся в благодарности Рыболова.
– Разве вы не понимаете? – Его голос дрожал. – Если я вернусь без Джареда, все потрачено впустую. Борьба, уважение моих родителей я потерял навсегда, даже… Чако.
– Я не знаю, где он, Фити.
Он сжал мое запястье.
– Не называйте меня так! Если они выяснят, что я здесь, они позвонят отцу.
Я размышлял. Обнаружение Фити было неудобное с двух сторон. Если бы я отослал его назад Рыболову, вероятно, они бы улетели бы Вашингтонскую резиденцию, я никогда не увидел бы снова. С другой стороны, если мальчик вернулся бы на улицу и его бы пришили, Рыболов никогда не простил бы.
– Хорошо, Чако, – я говорил громко, для скрытых датчиков, – Останься со мной на время, посмотрим, что произойдет.
Я кивнул мальчику, прижал палец к губам, наклонился к уху, сказал ему, что я имел в виду. Наконец он кивнул неохотно.
– Чако, стучи в дверь, пока они не ответят.
Появился сержант, затем майор.
– Что это?
– Не могу согласиться на капитуляцию, пока не поговорю с племенами. Выпустите меня на улицу с флагом. Я вернусь через несколько часов.
– Это к генералу Рубену.
– Спросите его.
– Пшел, ты, нижний.
Дверь захлопнулась.
Фити потирал руки от волнения, будто что-то пересчитывал. Дверь открылась, и вошел коренастый человек с волосами цвета моркови. Был одет во френч с генеральскими нашивками.
– Чанг?
Я выпрямился.
– Педро Теламон Чанг, говорить за племена. Мы не представлены.
– Эрнст Рубен. Я – командующий здесь. – Он не предлагал руки – Вы хотите договориться о капитуляции?
– Возможно. Или о перемирии. Должен поговорить с моими ребятами.
– У вас есть полномочия? Будут ли вас слушать нижние?
Я сказал с достоинством:
– У меня есть полномочия, они меня выбрали.
– Вот ваш шанс продемонстрировать это. Я даю вам два часа. Как доказательство ваших верительных грамот, обеспечьте мне перемирие на оставшуюся часть вечера, от Сорок третьего до Сорок первого, где мы вас подобрали.
– Я постараюсь.
– Сделайте больше, чем просто постараться, господин Чанг, или не возвращайтесь.
Я кивнул и сказал между прочим:
– Мне нужен здесь Чако как курьер. Он останется здесь, в то время как я уйду. Никакой угрозы мальчику тоже.
– Все что угодно. – Он не удостоил Фити взглядом.
– Проследите, чтобы ему принесли поесть. Мы все должны заботиться обо всех детях в мире.
Глаза Рубена смотрели в мое лицо, и я заметил другое отношение ко мне. Два солдата пришли за мной, вели с каждой стороны, словно готовые схватить в том случае, если я буду геройствовать. Я шел с ними до крыши. Ветер раздувал мои волосы и поднимал пальто. Наверху было по-другому. Чище. Ветер был сильнее, и без песка с улиц. Но нет времени, чтобы все осмотреть, они быстро втолкнули меня в вертолет, и минуту спустя мы спикировали на улицу.
