Голос компа заполнил динамики.
– Видеосигнал от катера получен. Как приказано, я ретранслирую ваш сигнал на Землю.
– Еще не время, Корвин. Я сообщу тебе, когда будет нужно это сделать.
– Да-да, капитан. Программа откорректирована.
Руки отца переместились на клавиатуру пульта. На экране появились цифры и какие-то символы.
– Сэр? – Я вытянул шею, чтобы видеть через его плечо. – Что…
– Не сейчас, я занят.
Я старался припомнить, когда в последний раз он разговаривал со мной грубым тоном, и не мог воскресить в памяти подобного случая. Если на то пошло, я также не мог вспомнить, чтобы он когда-либо ударил меня, дал пощечину. Он устанавливал границы, проводя черту, которую я не должен был пересекать. Бессознательно, я соглашался. Часть меня испытывала мучения, отказываясь от недавней свободы. Но оставшаяся часть чувствовала облегчение.
Он закончил свои расчеты.
– Давай теперь поглядим. – Он дотронулся до кнопок управления. Я уставился в иллюминатор. Наше местоположение относительно «Галактики» изменялось очень медленно. Отец сосредоточил внимание на показаниях компа, чтобы произвести незначительные исправления. Наконец он пробормотал:
– Следует сделать это. Корвин, сообщение – на всех заданных частотах. Трансляция начинается через две минуты. Пожалуйста, передавай непосредственно с места действия по всей сети подключившихся.
– Ты собираешься известить их, раз они могут удовлетворить твои требования? – Я знал, что отец неизбежно выполнит свой план, и другого выхода я не видел, но сознательная жестокость этого беспокоила меня.
– Кого, сын?
– Людей, управляющих лазерной пушкой, прежде чем нанести им удар?
– Боже мой! Неужели тебе это могло прийти в голову? – Он взъерошил мои волосы. – Не произноси ни звука, пока будет идти трансляция. Даже не кашляй.
– Да, сэр.
Я уставился на цифры на экране дисплея. В чем мог заключаться его план, если не в том, что я предположил? Объективно говоря, я был самый сообразительный мальчик из числа моих знакомых. Конечно, я мог разгадать его замысел.
– Как моя прическа? Мой галстук в порядке?
Я зевнул. Отец питал отвращение к интервью, и ему, черт возьми, было наплевать, как он выглядел, когда его изображение появлялось во всевозможных программах. Возможно, именно его сильнейшая неприязнь заставляла журналистов преследовать его, а также сделало высокие стены нашей резиденции необходимостью. Я молча кивнул.
– Тогда все в порядке. – Он глубоко вздохнул и включил голографическую камеру.
– Доброе утро. Я – капитан Николас Сифорт. Некоторые из вас знают меня как бывшего Генерального секретаря, но по распоряжению Адмиралтейства я был восстановлен в моем прежнем звании, и теперь я командую «Галактикой», что находится на орбите над экватором.
Его голос был тверд и решителен, ладони спокойно лежали на плоской поверхности пульта.
– Отсюда, из космоса, наша планета кажется синей и безмятежно-мирной. Но и я и вы знаем, что это не так. Жители нижнего Нью-Йорка восстали против Правительства Господа Бога. Они разрушили до основания башни, нападали, с целью уничтожить, на патрули армии Объединенных Наций. Это достойно осуждения и является тяжким грехом.
Поймите тем не менее, что их отчаянное сопротивление властям было вызвано непрекращающейся и усиливающейся жаждой. Видите ли, осуществление Пресноводного Проекта лишило их воды, необходимой для существования. Они начали умирать.
Я едва осмеливался дышать.
– Наши ответные действия были жестокими, бесчеловечными, им невозможно найти оправдание с точки зрения морали. Тысячи людей были сознательно отравлены ядовитым газом в заброшенных туннелях сабвея. Государственный надзор за средствами массовой информации не позволил сведениям об этих ужасных событиях достигнуть ваших ушей.
В отчаянии, ведущем к безумству, нижнее население нанесло ответный удар. Они разрушили дамбу Нью-Йорка. Им удалось нанести ущерб информации, обрабатываемой компами, что, в частности, заставило войска ООН стрелять в самих себя.
Действия и противодействия раскручиваются по безумной спирали. В соответствии с правительственным приказом, лазерное орудие орбитальной станции, установленное якобы исключительно, чтобы охранять Штаб-квартиру ООН, не щадит нижнего населения, не нанося при этом своими точечными ударами никакого вреда роскошным башням, в которых процветает наша верхняя жизнь, наша культура.
Как раз в этот момент, когда я говорю, граждане Организации Объединенных Наций умирают тысячами под беспощадным огнем лазеров. Власти хотят очистить улицы от нижнего населения, их убогих жилищ и их культуры. Это не может не вызывать отвращения. Это – геноцид. – Отец наклонился вперед. – Вы и я, вместе мы должны вмешаться, чтобы восторжествовал здравый смысл, были восстановлены цивилизованный порядок и гражданские права.
Открыв рот, я уставился на человека, которого я никогда не знал. Неудивительно, что мятежники на планете Надежда струсили, а легион храбрых кадетов отправился навстречу своей смерти по его приказу.
– Ни при каких обстоятельствах я не буду использовать оружие. Только сила вашего возмущения может остановить военные действия.
Я тихо заплакал. Отец бережно сжал мою руку, желая успокоить меня.
– «Галактика» движется в нескольких километрах от орбитальной станции. Я обращаюсь к вам, находясь на месте пилота ее катера. Орбитальная станция расположена на геоцентрической орбите, у ее лазерного орудия, таким образом, есть возможность вести непрерывный огонь по беззащитному городу. Здесь, на расстоянии менее четырех километров, я могу видеть оранжевый свет, исходящий от предупреждающих лучей лазеров, поэтому корабли могут избежать смертельных вспышек невидимого света.
Отец спокойно смотрел в камеру.
– Я привел в движение наш отнюдь не мощный катер Наша скорость – два километра в час. Я не поменяю курс. Точно в 9:47:00 утра по восточному времени, – я бросил быстрый взгляд на пульт: через сто две минуты с этого момента, – мы пересечем траекторию луча первого из лазеров орбитальной станции на расстоянии ста пятидесяти метров. Если орудие стреляет, наш катер и я вместе с ним будем уничтожены.
Я задержал дыхание, чувствуя, как липнет к телу промокшая от пота рубашка. Я испытывал ужас и, одновременно, изумление, гордость, что Господь Бог смог дать мне возможность стать свидетелем подобного поступка.
– Мне остается только лишь верить в то, что господин Генеральный секретарь Кан, который находится сейчас в Лондоне, не был достаточно информирован о ситуации и не знает, как развиваются события, что это предпринимают какие-нибудь неизвестные подчиненные, действующие по своему усмотрению и, не получив от него специальных полномочий, обрушившие шквал смерти на наш главный город. У меня не было возможности сообщить ему о происходящем, после того как я своими глазами видел, во что превращен Нью-Йорк. Конечно, будучи высоконравственным человеком, он не подозревает о деяниях, совершенных от его имени, в противном случае он наверняка сделал бы шаги, чтобы остановить их.
