– Джефф, мне надо побыть одному.
– Хорошо, пойду посмотрю, что творится в казармах. – Сразу помрачнев, Торн ушел.
Я проклинал себя за легкомыслие. Почему я не настоял на производстве кораблей-ловушек с ядерными бомбами и генераторами искаженных N-волн? Ведь никто, кроме меня, не сознавал их важность! Никто, кроме меня, не сознавал опасность, нависшую над человечеством! Но я слишком заботился о собственной персоне, шлялся по трущобам, пытался устроить свою личную жизнь, а Дело не двигалось с места. Я обрек человечество на гибель.
Господи, что я скажу тебе на Страшном Суде? Нет оправдания! Как Ты покараешь меня? Есть ли у Тебя что-нибудь хуже ада?
– … погиб быстроходный корабль «Виктория», несколько месяцев назад под командованием капитана Николаса Сифорта возвратившийся из полета к Надежде.
– … выиграть время для эвакуации жителей крупных городов…
Вот до чего дошло! До эвакуации! Но можно ли быстро эвакуировать такие крупные города, как Нью-Йорк? А кто будет эвакуировать трущобников? Мой друг Педро Чанг останется среди руин, зараженных рыбными вирусами.
Господи, внуши мне здравую мысль! Подскажи, что делать! Я воевал с рыбами в Вентурских горах, я взорвал сотни рыб ядерной бомбой вместе с орбитальной станцией Надежды, я жег чудищ лазерами с борта «Веллингтона». А одну рыбину я угробил вообще без оружия, протаранив ее в отчаянии носом «Дерзкого». Но что я могу сделать теперь?
Почему-то вспомнился лейтенант Слик, его предсмертная фраза: «Капитан Сифорт, простите меня». Значит, он понял, что мы раскроем воровство сержанта Серенко. Сам Слик в хищении не участвовал, но мучился за подчиненного, переживал, что не смог предотвратить воровство. Вот почему Слик застрелился. Не вынес позора. В схожей ситуации оказался и я. Не смог предотвратить…
Теперь поздно. Я уже не могу защитить своих кадетов. Своих детей…
Я вынул из стола лазерный пистолет, снял его с предохранителя, приставил дуло к виску. Простите меня, кадеты.
А если… Мысль ударила меня ослепительной молнией, я выронил пистолет.
Нет, выход есть!
Но, Боже мой, каких это потребует жертв!
Часть 4
Январь, 2202 год от Рождества Христова
22
Я бросился в туалет, плеснул в лицо холодной водой, глянул в зеркало. Физиономия чумная.
Вернулся к дисплею, отдал команду открыть межкоридорные двери, включил сигнал общего сбора и приказал в микрофон:
– ВНИМАНИЕ! ВСЕМ КАДЕТАМ И ОФИЦЕРАМ НЕМЕДЛЕННО СОБРАТЬСЯ В СТОЛОВОЙ!
Но сам я не спешил: подтянул галстук, причесался, поправил мундир, подобрал с пола пистолет, сунул его в кобуру.
По пути в столовую заставил себя успокоиться. Никто не должен заподозрить, что начальник волнуется.
– Что случилось? – тревожно воскликнул Толливер, поджидавший меня у входа в столовую.
– Пока ничего. – Я открыл дверь, шагнул в столовую.
– СМИРНО!
Стройные шеренги вытянулись и замерли. Непричесанные, застегнутые не на все пуговицы – сразу видно, что натягивали униформу впопыхах. Жаль, не все из этих кадетов доживут до выпуска. Великолепные получились бы офицеры.
– Вольно! – Я окинул своих воспитанников прощальным взглядом. Последнее в моей жизни построение. – Мне нужны добровольцы на учебную орбитальную станцию для важного задания. Предупреждаю: дело опасное, поскольку в Солнечной системе по некоторым данным опять появились рыбы.
Мертвая тишина. Кина Обуту печально качала головой, осуждая мое вранье. Но не могу же я открыть кадетам всю правду! И без того нет ни одного добровольца. Чем их привлечь? Что посулить?
– Добровольцы освобождаются от экзаменов по навигации!
Непедагогичный прием подействовал, над шеренгами неуверенно поднялась одна рука, потом другая. Я подошел к первому смельчаку.
– Два шага вперед! Фамилия?
– Рэйф Слейтер, сэр, – звонко ответил кадет. Совсем еще ребенок, даже голос не начал ломаться.
– В шлюз!
– Есть, сэр. Сумку с собой брать?
– Нет. – Я подошел к следующему добровольцу. – Фамилия?
– Лех Бронски, сэр.
– Тоже иди в шлюз. Кто еще?
– Жак Теро, сэр, – вышел из строя третий кадет.
– Знакомая фамилия. Где я тебя видел?
– Не знаю, сэр.
– Ладно, присоединяйся к своим товарищам в шлюзе.
– Ты включил его в список на Финальном отборе, – прошептал мне Толливер.
Разве? Ах да, было дело. Пришлось выкинуть из списка какого-то абитуриента. С тех пор, кажется, минула вечность.
– Сержант Ибарес! Идите в шлюз, помогите кадетам надеть скафандры, потом отведите их к шаттлу, – приказал я.
– Есть, сэр.
Из строя вышло еще несколько добровольцев.
– Роберт Боланд, сэр.
– Нет, тебя не возьму. – Рисковать его жизнью у меня не поднималась рука, слишком хорошо я знал, как он дорог своему отцу сенатору Боланду.
– Пожалуйста, сэр! – взмолился Роберт. – Возьмите меня!
– Нет!
– Пожалуйста, сэр! Я первый в классе по навигации! Я огляделся: желающих лететь на станцию по пальцам можно перечесть, выбирать не приходится.
– Ладно, – согласился я скрепя сердце. – Следующий.
– Йохан Стриц, сэр.
Вместе с ним вышли Кил Дрю и Кевин Арнвейл. Что подвигнуло их на этот шаг?
– Ладно, беру всех троих. Следующий.
– Лорен Рейцман, сэр.
Опять знакомая фамилия. Да это же тот самый, что поначалу отказывался принять присягу! Выдержал, стал хорошим кадетом. Молодец! Но не сломается ли он снова?
– Хорошо. Следующий.
– Джеренс Бранстэд, сэр.
Нет, Джеренса брать нельзя, ведь я поклялся его отцу беречь наследника обширной плантации Бранстэдов на Надежде. Пусть я однажды нарушил клятву и теперь мое слово не стоит ломаного гроша, но увеличивать бремя своих грехов не буду.
– Нет, – отрезал я.
– Сэр, я понимаю, что произошло! Знаю, чем рискую! Это мой сознательный выбор!
– Молчать! Встать в строй!
Джеренс с нескрываемой досадой на лице подчинился. Я направился к другим добровольцам.
– Елена фон Сейл, сэр!
– Хорошо.
– Омар Бенгхади, сэр!
Где я его видел? Ладно, потом вспомню.
– Хорошо. Иди к шлюзу.
Из строя вышла его соседка, хрупкая на вид девчонка.
