– Я на минутку выйду, сэр. Кадет уже здесь, сэр. – произнесла она и тут же вышла в коридор.
Наступила необыкновенная тишина. Я чуть расслабился, оперся затылком о стену. За стеной в кабинете Керси слышался разговор. Я прижал к стене ухо и уловил голос сержанта Траммела.
– … разобраться в казарме, но он отказался выдать сообщников. Я приказал ему, а он отказался. Не выполнил прямой приказ!
– Вы ожидали иного, сержант? – едко осведомился Керси. Пауза.
– Не понимаю вас, сэр.
– Давайте разберемся, что вы от него требовали. – Керси говорил тихо, часть слов разобрать я не мог, пришлось сильнее прижать ухо к стене. -… Учите братству, взаимопомощи, взаимовыручке. На этом держится космический флот. На корабле без этого нельзя.
– Но приказы надо выполнять, сэр, – упрямился сержант.
– Разумеется, Траммел, приказы надо выполнять. Именно поэтому вам не следовало ему приказывать. Вы поставили его в ужасное положение.
– Простите, сэр, но…
– Разве можно приказывать мальчишке выдать его товарищей? Я понимаю, вам очень хотелось найти зачинщика. Так наводить порядок легче. Но нельзя принуждать к предательству. Допустим, Сифорт выполнил бы ваш приказ. И что бы он чувствовал после этого? А его товарищи? Как бы они к нему отнеслись?
Меня охватило незнакомое ранее чувство, на глаза навернулись слезы.
– А как тогда прикажете искать воров, сэр? Я не Господь Бог, чтобы…
– Осторожнее выражайтесь, сержант, не богохульствуйте. Можно приказать им признаться добровольно. Например, можно построить всю казарму в одну шеренгу и приказать сделать шаг вперед тем, кто участвовал в набеге.
– А если никто не выйдет из строя?
– Ничего страшного, можно забыть об остальных и разбираться с тем, кого удалось поймать. Но приказывать предать своих товарищей…
– Боже мой! Вы называете это предательством?!
– Да, сержант. По крайней мере, это близко к предательству.
– Предают врагу, сэр, а мы все свои! Ведь мы все одна большая семья! И я, и вы! Все! Так нас учили.
– Но дети этого еще не понимают. Мы им кажемся чем-то страшным, приказывающим и наказывающим. Нас за своих кадеты не считают. Для них это только близкие товарищи. Понимание единства флота приходит к ним позже.
– Конечно, все это я понимаю… Просто, знаете, сэр, очень уж я был зол на него… В нормальном состоянии я бы ни за что не приказал ему выдать товарищей. А тут опрокинутое ведро, да еще дубина солдат ехидно так ухмылялся. Я знал, что этот уборщик всем насплетничает, оттого и злился.
– Разве вы не хотите, чтобы мальчишки вели себя достойно перед уборщиком? Впрочем, этот кадет держался хорошо.
– Значит, вы не собираетесь его наказывать, сэр?
– Теперь, когда вы послали его ко мне, я обязан его наказать. Не могу же я подрывать ваш авторитет перед кадетами. Не беда, если у них сложится представление обо мне, как о людоеде, но в следующий раз будьте благоразумней, не посылайте их ко мне по пустякам.
– Значит, вы не выгоните его из Академии?
– Нет, конечно.
– Знаете, Сифорт не относится к числу прирожденных лидеров. Я уверен, что идею поживиться в камбузе им подал кто-то другой. Жаль, что теперь нам не удастся найти зачинщика.
– Зачинщиком был Торн.
– Откуда вы…
– Он сам доложил мне об этом утром, как только узнал, что поймали Сифорта. Торн сознался, что кадеты пошли с ним в столовую по его приказу.
– Вот, значит, кто соблазняет кадетов! Маленький педераст!
– Не ругайте его так, он, наверно, исправится. Я послал его на порку к Зорну. Итак, в следующий раз обращайтесь со своими подопечными осторожней.
– Есть, сэр.
– А теперь давайте сюда вашего кадета. Траммел вышел в приемную, но я уже успел оторвать ухо от стены и сидел прямо, как штык, руки на коленях.
– Давай к начальнику, – беззлобно сказал он.
– Есть, сэр. – Я встал, поправил фуражку, строевым шагом вошел в кабинет. – Кадет Николас Сифорт по вашему приказанию прибыл, сэр! – Отдав честь, я замер по стойке «смирно».
– Вот ты какой. – Капитан Керси сверлил меня строгим взглядом. – Дерзкий щенок, отказавшийся выполнить прямой приказ сержанта.
– Так точно, сэр. – Мои ладони вспотели.
– Я всегда огорчаюсь, когда ко мне посылают кадета, ибо сей прискорбный факт означает одно из двух: либо мы плохо воспитываем своих подопечных, либо принимаем в Академию тех, кого не следует. Сейчас я попробую исправить нашу ошибку, научить тебя подчиняться приказам. Когда станешь гардемарином, сам будешь приказывать. Но хорошо приказывать может лишь тот, кто умеет подчиняться. Сними китель и фуражку, положи их на стул.
– Есть, сэр. – Я выполнил приказ.
– А теперь иди к столу, наклонись над ним, положи подбородок на руки.
– Есть, сэр. – Меня уже терзало унижение, хотя Керси еще даже не прикоснулся ко мне.
Он вышел из-за стола, взял в углу розгу.
– Тебя когда-нибудь посылали на бочку?
– Нет, сэр.
– Раз ты совершил настолько серьезный проступок, что попал ко мне, то и наказание понесешь соответствующее. Я буду пороть убедительнее, чем старший лейтенант. Приказываю молчать и не двигаться.
– Есть, сэр.
Розга щелкнула по моей заднице выстрелом. Я дернулся, вскрикнул.
– Я приказал молчать и не двигаться!
– Есть, сэр.
Я изо всех сил выполнял приказ, давя в себе всхлипы, а розга свистела и жалила, свистела и жалила. Когда, наконец, пытка кончилась, я чувствовал себя раздавленным.
– Встать, – приказал Керси, подал мне китель, помог его надеть. – За все надо платить, мистер Сифорт. Только что ты заплатил за свой проступок. Цена немалая, но зато ты искупил его полностью. Постарайся больше ко мне не попадать. – Он легонько подтолкнул меня к двери. – Иди в казарму.
– Есть, сэр. – Я выскочил из его кабинета подавленный, красный от стыда и унижения. Ягодицы горели. Секретарша в приемной не повела и бровью. Я выбежал трусцой в коридор, прислонился к стене и зарыдал.
И вот я снова сидел в той же казарме на той же койке, но уже в синей капитанской униформе, ностальгически поглаживая одеяло. То был жестокий урок. Сам сержант носил мне еду, пока я лежал здесь пластом. А потом боль постепенно прошла, и я маршировал в столовую вместе со всеми.
Послышался шорох. Я оглянулся. У двери с растерянным видом стоял крепкий, жилистый парнишка в серой униформе.
– Кадет Йохан Стриц, сэр! – доложил он, вытянувшись по стойке «смирно».
– Долго ты тут стоишь и шпионишь за мной? – рявкнул я.
