Я вернулся к круглому столу.
– Хорошие новости? – поинтересовался Толливер. Его учтивость была невыносимой.
– Очень хорошие, – ответил я, жестоко терзая рулет.
Раздался грохот, полетели осколки тарелок. Кадет, уронивший поднос, испуганно съежился – наряд обеспечен. За одним из столов засвистели, заулюлюкали. Я вскочил:
– Сержант Ольвиро! Пришлете свистунов ко мне в кабинет! Всех! – Воцарилась мертвая тишина. – Если вы не способны обеспечить порядок, я подыщу вам замену!
Сержант встал навытяжку.
– Простите, сэр, больше этого не повторится. Я объясню им, как надо себя вести в столовой.
– Объясните как следует, черт возьми! – прогремел я вне себя от ярости. – Возмутительно! Пришлите этих хулиганов ко мне в кабинет завтра ут…
– Извините, сэр, – вмешался Толливер, очутившийся рядом.
– Идите за свой стол, лейтенант, – огрызнулся я. – Подождите, пока я разберусь с…
– Это не терпит отлагательств, – вежливо, но твердо настаивал Толливер, встав между мной и сержантом. – Пожалуйста, выслушайте меня. Срочное сообщение.
Пришлось отойти с ним в сторону.
– Выкладывай, – злобно прошипел я.
– Возьмите себя в руки! – прошептал он так тихо, что я едва расслышал.
– Опять дерзишь!? Уволю!
– Но пока я ваш помощник и обязан защищать вас даже от вашей собственной глупости. Об истории с отрядом охраны знают немногие, а сейчас вы выставили себя на посмешище перед всеми кадетами!
Сквозь ярость, как сквозь вату, до моего сознания постепенно дошло, насколько необычная в столовой стоит тишина. Из-за чего я разорался? Из-за сущего пустяка!
Я сделал глубокий вздох, еще один, потом, едва держась на ногах, подошел к сержанту Ольвиро, заговорил с ним совсем другим тоном, как мне казалось, доброжелательным:
– Сержант, я хотел сказать, что кадетам не подобает смеяться над промашкой товарища. Беда одного – беда всех. Побеседуйте с ними на эту тему, пожалуйста.
Я вернулся за круглый стол. Лейтенант Бьен покосилась на меня и отвела взгляд. Боже мой, до чего я дошел?! Недосыпание и расшатанные нервы не могут служить оправданием.
– Спасибо, – пробормотал я Толливеру.
– Если хотите, я поговорю с сержантом Ольвиро после ужина, – промолвил он.
– Конечно. – Я прикрыл глаза, прислушался к себе. Уши горели. Какой позор! Что я натворил? Доказал, что в начальники Академии не гожусь.
– Простите, сэр, вам снова звонят, – доложил стюард.
– Кто?
– Не знаю, сэр.
Я опять потащился к двери. Замучили. Может быть, таскать с собой мини-телефон?
– Сифорт! – гаркнул я в трубку.
– Никки?
– Анни! Как поживаешь, лапочка?
– Не знаю… Честно, Никки, не знаю. Иногда мне хорошо, иногда плохо. Иногда я думаю о…
– Понимаю, понимаю… – Конечно, она думает о нашей встрече!
– О том, что со мной сделали в Сентралтауне.
Я зажмурился, прислонился к стене. С тех пор, как ее жестоко изнасиловали и ограбили, она не обмолвилась об этом ни словом. Значит, теперь дела у нее пошли на поправку. Теперь она может справиться со своим горем.
– А у тебя как дела, Никки?
– Нормально. Скучаю по тебе.
– Это хорошо, – хихикнула она. – Как только перестанешь скучать по мне, значит, дела мои плохи.
– Анни, мне так хочется, чтобы ты увидела нашу новую квартиру. Она огромная! А знаешь сколько всяких магазинов в штатском районе Девона? Прорва!
– Ой, мне так хочется кой-чего огромного, – хохотнула она с неприличным намеком.
– Анни! – Я зарделся, как мальчик.
– Никки. я люблю тебя. – Анни всхлипнула и бросила трубку.
Я вернулся к столу, обхватил ладонями горячую чашку кофе, наслаждаясь его теплом, нетерпеливо ждал десерта. Скорей бы попасть домой, отоспаться… Наконец принесли пудинг.
– Простите, сэр, – робко подошел стюард.
– Что еще?
– Вас опять к телефону. Звонят из Фарсайда.
– О, Всемогущий Господь на небесах!
– Простите, но…
– И Его ангелы! Аминь. – Пришлось снова переться к телефону у двери. – Сифорт слушает!
– Докладывает сержант Обуту, сэр. Надеюсь, не потревожила вас?
– Потревожили, да еще как! Если из-за пустяка, пожалеете!
– Судите сами, сэр, пустяк или нет. Кадета Арнвейла послали к лейтенанту Паульсону на порку.
– И это все?!
– Его послал сержант Радс, сэр. А Кил Дрю только что получил десятый наряд и должен явиться к Паульсону на порку утром.
– Кто ему дал наряды?
– Большинство нарядов, думаю, дал сержант Радс. И кадет Стриц из казармы сержанта Куна тоже наказан, сэр. За низкую успеваемость. Его ждет месяц сверхурочных работ.
Ее беспокойство можно понять. Сержанты Радс и Кун, пожалуй, слишком сильно закручивают гайки. Такими крутыми мерами успеваемость вряд ли поднимешь.
– Передайте сержанту Радсу, пусть отменит наряды кадету Дрю и впредь не доводит их число до десяти.
– Есть, сэр. Вы уверены, что это оптимальное решение?
– Что вы предлагаете, сержант?
– Мне кажется, не стоит подрывать авторитет сержанта Радса у кадетов.
Опять она права! Значит, Кил Дрю должен быть выпорот. Впрочем, есть один выход…
– Пришлите этих троих кадетов сюда в Девон, – приказал я.
– Есть, сэр. Правильно, флотская дисциплина для них слишком строга, будет лучше, если вы отчислите их из Академии.
– Я не собираюсь их выгонять! – зарычал я. – Я всего лишь сказал, что их надо отправить в Девон! И сделайте это прежде, чем мистера Дрю отправят на бочку! – Авторитет сержанта Радса при этом не пострадает, а бедный мальчишка избежит расправы. Я бросил трубку и в который уже раз пошел к столу.
Наконец беспокойный ужин закончился.
– Вначале поговорю с сержантом Ольвиро, – предложил Толливер.
– Нет, пойдете со мной, – приказал я.
До моей квартиры мы шли в угрюмом молчании. Там я позволил себе немного расслабиться – сбросил китель, устало плюхнулся на диван.
– Толливер, а не уйти ли мне в отставку?
– С какой стати? – удивленно приподнял он бровь.
– Нервы сдают. Сам видишь, уже сдали. Он сел, как у себя дома, не спрашивая.
– Ты просто устал, – спокойно сказал он. – Мы уже не так молоды, как когда-то.
