– Я никому не позволю так со мной разговаривать! Я представляю на борту Правительство ООН! – громыхал я и вдруг осекся. – После суда, когда мне вынесут приговор, Росс может плевать на меня. Возможно, он будет прав. Но теперь, пока мы в полете…
– Согласен, сэр. Но поймите, Росс… В дверь постучали. Я открыл дверь. Это был Толливер.
– Тоже по поводу Росса? – яростно выпалил я. – Ладно, входите, составите нам компанию.
– Извините, я не знал, что у вас уже мистер Кан.
– Оставьте формальности, садитесь, но имейте в виду: я не отменю отставку Росса.
– Капитан, – снова начал уговаривать Кан, – вначале выслушайте Росса.
– Возможно, вы приняли решение о его отставке в состоянии аффекта, сэр, – подключился Толливер.
– Вы что, оба оглохли?! – взбеленился я. – Он уволен со службы!
– Сэр, он лежит пластом и рыдает, – настаивал Толливер, – он умоляет меня помочь.
– Теперь умоляет? – съязвил я. – А раньше насмехался.
Толливер вскочил.
– Вы расправились со мной, Стейнером, Россом! – яростно обличал он. – Почему вы еще терпите остальных?! Расправьтесь с Рикки, с Каном.
В самом деле, не слишком ли я зверствую?
– Ладно, – махнул я рукой. – Может быть, я передумаю.
Как только я вошел к Джеренсу, он бросился на меня с кулаками. Показать ампулу отказался. Значит, все выжрал. Угомонить его мне так и не удалось. Он кидался на меня зверем, пока я не ушел.
Двое солдат избили своего коллегу до потери сознания. Пришлось бросить их в карцер.
В таких невеселых происшествиях тянулись последние месяцы моей жизни. Ничего, осталось недолго. Скоро повесят.
Рикки после порки не появлялся в пассажирской столовой несколько вечеров. Не мог сидеть.
Поскольку Джеренс не выдержал испытания, держать его в каюте больше не было смысла. Я зашел к нему, чтобы отвести в карцер. В каюте был полумрак. Джеренс, забравшись с ногами в кресло, смотрел на меня исподлобья.
– В карцер, – приказал я.
– Вы же обещали!
– Но ты не выдержал испытания. Он вытащил из-под рубашки пробирку. Уровень жидкости в ней был прежним.
– Значит… – Я не верил своим глазам. – Джеренс, я думал, что ты…
– Мистер Сифорт! Знаете, как было трудно!
– Догадываюсь. Ты что, не умывался?
– Мне не до этого. Сколько я тут сижу?
– Десять дней. Осталось одиннадцать. Джеренс скорчил страдальческую гримасу.
– Можно, я приведу вам мистера Росса для беседы? – спросил меня Толливер за завтраком в офицерской столовой.
– Только не на капитанский мостик, – недовольно поморщился я. Зачем я позволил им себя уговорить? – И не в мою каюту. Где он сейчас живет?
– В двадцать девятой каюте на втором уровне.
– С кем?
– С Сулиманом Раджни, – усмехнулся Толливер. – Мы с мистером Каном решили, что они прекрасно поладят.
Несомненно, это идея Толливера. Только он способен на подобные выкрутасы.
– Ладно, зайду к нему после обеда.
Еда казалась безвкусной. После завтрака я битый час расхаживал по капитанскому мостику, обдумывая предстоящий разговор, и наконец заставил себя пойти в эту чертову каюту. Раджни там не оказалось, видимо, Толливер попросил его выйти. Томас Росс в спортивном костюме отдал честь и смутился, вдруг сообразив, что теперь этот жест для него лишен смысла.
– Слушаю, – сказал я, усаживаясь в кресло.
Он неуклюже подошел к койке, осторожно присел.
– Вас выпороли? – небрежно и в то же время жестко спросил я.
– Нет, сэр. У меня начались головокружения после того, как… Я неважно себя чувствую. Что-то с желудком…
Мы долго сидели в тишине.
– Мне нечего вам сказать, мистер Росс. Я пришел сюда по вашей просьбе, – напомнил я.
– Понимаете… У меня даже руки трясутся, смотрите. – Он вытянул вперед руки, словно на осмотре у невропатолога.
– Ближе к делу. – Я не испытывал к нему жалости. В конце концов, он довел себя до этого сам.
– Восстановите меня. Я не мыслю жизни без Военно-Космических Сил.
Это можно понять. Я на его месте тоже бы не знал, куда податься.
– Капитан, умоляю, простите меня. Я готов на все. Хотите, стану перед вами на колени?
– Не стоит. – Какого черта я пришел сюда? Надо скорее уйти.
– Выпорите меня, сделайте со мной что хотите, но только восстановите на службе. Я больше не буду грубить.
– Мне не нужно пресмыкательство. Я требовал от вас лишь соблюдения офицерской вежливости.
– Умоляю! – в отчаянии вскрикнул он. – Ради бога! Сжальтесь надо мною!
– Что вы так убиваетесь? Разве свет клином сошелся на армии? Перед вами много путей.
– Когда вы уволили меня, я чуть не потерял сознание. Тогда я по-настоящему понял, какое значение имеют для меня Военно-Космические Силы. В Оттаве, когда я учился в школе, мать ругала меня за то, что я играл в компьютерную игру «Академия», вместо того чтобы делать уроки.
Я не смог сдержать улыбки.
– За что вы так презираете меня?
– Я не презираю, – замямлил он, – вернее, теперь уже, просто, я понял, что…
Ненавижу вранье! Я направился к двери.
– Ладно, скажу! – в отчаянии крикнул он мне в спину. – За то, что вы убили мистера Хольцера! Я обернулся.
– Но другим этот факт не помешал соблюдать вежливость.
– Простите, я не хотел…
– Говори, черт возьми, всю правду!
– Я считаю вас предателем. Вы устроили ядерный взрыв. Хольцер был ваш друг, а вы его не спасли.
– Я не мог его спасти.
– Боже мой, мне опять плохо. – Его чуть не вырвало, но он нашел силы сдержаться. – Для меня космический флот… Это все, весь смысл моей жизни. Но я не могу смириться с тем, что на нем служите вы.
– Я тоже, – прошептал я.
Тишина прерывалась лишь его всхлипами. Наконец я решился спросить:
– Что вам сказали Толливер и мистер Кан?
– Лейтенант Кан предупредил, что будет ко мне очень строг, если вы восстановите меня на службе.
– Странно.
– А мистер Толливер объяснял, что надо быть вежливым с любым капитаном. Ведь вы во время полета являетесь представителем Адмиралтейства и самого ООН, к которым мы обязаны относиться с почтением.
– А сами вы этого не знали?
– Знал, сэр. Просто… Понимаете, я считал своим долгом перед мистером Хольцером отомстить вам за его гибель. Слава Богу, казни через повешение проводят публично. Я обязательно приду посмотреть на вашу казнь, а потом отпраздную ее. Вот та правда, которую вы от меня требовали!
