Я снова стал ежедневно навещать Алекса. Иногда со мной в госпиталь ездила Анни. Ее Алекс тоже не помнил, но отнесся к ней хорошо.
Через несколько дней после нападения рыб Де Марне вернулся в Адмиралтейство. Мне удалось пробиться к нему на прием. Адмирал выслушал мой доклад о плантаторах внимательно, не перебивая.
– Каковы твои выводы? – спросил он.
Я решил выразиться помягче и неопределеннее:
– Досада плантаторов вполне понятна в свете некоторых трудностей, связанных со строительством военных баз.
– Я просил тебя заниматься плантаторами, а не военными базами, – проворчал Де Марне, сердито барабаня по столу пальцами.
– Так точно, сэр. Но у меня нет сведений о том, насколько справедливы жалобы плантаторов в этом вопросе. Если жалобы справедливы, а мы их игнорируем…
– Спешное развертывание сухопутных сил всегда связано с издержками! – вспылил адмирал.
– Конечно, сэр.
– Уж не думаешь ли ты, что я не понимаю, какой глупостью является строительство главной базы в Вентурах?
– Я всего лишь передал вам мнение плантаторов.
– Понимаю, – смягчился он и тяжко вздохнул. С космодрома послышался гул взлетающего шаттла. Когда шум утих, адмирал продолжил:
– Я назначу тебя генералом-инспектором.
– Кем? – изумился я. – Простите, сэр, но такой должности не существует.
– Я имею право ее создать. Послушай, мы потеряли четыре корабля. Чудища могут напасть в любую минуту. В такой обстановке ослабление тыла недопустимо. Плантаторов надо успокоить. – В задумчивости он снова постучал пальцами по столу. – Лаура Трифорт права. Ее помощь крайне важна. Иначе нам не удалось бы обеспечить базу в Вентурах. И ее содействие понадобится нам еще не раз. Скажи плантаторам, что в твои обязанности входит фиксирование их жалоб и устранение наших недостатков.
– Какие у меня будут полномочия?
– Только одно: докладывать мне их жалобы. Что повесил нос? Какие еще могут быть полномочия у офицера по связям с общественностью? Твое дело докладывать, а мое – принимать решения. Если я сочту нужным что-либо исправить, так и будет сделано.
– Но плантаторы верят мне, с некоторыми из них я подружился. Мне не хотелось бы вводить их в заблуждение, изображая из себя генерала-инспектора, наделенного полномочиями.
– Я и раньше слышал о твоей дерзости, – вскинул бровь адмирал.
– Да, сэр, к сожалению, иногда я не очень охотно подчинялся приказам, – признался я, устав от всей этой дипломатии.
Губы Де Марне едва заметно обозначили озорную улыбку.
– Ну что ж, значит, мы с тобой понимаем друг друга. Принимайся за дело. Займись плантаторами, чтоб они больше мне не досаждали.
Такой поворот событий меня не устраивал. Глядя в пол, я долго подыскивал подходящие слова и наконец решился:
– Тогда я попрошу отставки, если позволите.
– Какой отставки? От должности офицера по связям с общественностью?
– Нет, сэр. Я подам в отставку с военной службы. – Я поднял глаза и выдержал его пристальный взгляд.
– Не угрожай отставкой. Я ведь могу поймать тебя на слове и действительно отправить в отставку, – прорычал Де Марне.
– Отправляйте, сэр.
Адмирал долго изучал меня взглядом. Наконец он вздохнул.
– Ладно, Сифорт. Вообще-то тебя следовало бы отправить в отставку в назидание строптивым. Но я поступлю иначе. Ты просил настоящей работы? Получай. Назначаю тебя генерал-инспектором и даю тебе полномочия проверять все военные базы и прочие воинские формирования. Ты будешь заниматься базой в Вентурских горах, войсками, расквартированными в Сентралтауне, и орбитальной станцией. Но в дела космического флота не лезь. Кораблями буду заниматься только я. – Помолчав, адмирал добавил:
– Ты понимаешь, какие полномочия я тебе дал? Теперь ты один из самых могущественных людей этой планеты.
– Лучше бы вы дали мне корабль.
– Я уже говорил тебе, что корабль ты получишь. Не торопись, всему свое время.
Пришлось мне капитулировать:
– Хорошо, сэр. С чего начать?
– Откуда я знаю? Какого хрена ты спрашиваешь о том, что должен знать сам? – Адмирал встал, показал мне на дверь. – Моя приемная забита людьми. И все они ждут.
– Пардон, сэр, но почему вы сначала обвинили меня в дерзости, а потом наделили такими полномочиями?
– Проверять обоснованность жалоб плантаторов у меня просто нет времени, у меня и без того сверх головы хлопот с флотом, а поручить это дело кому-нибудь из своих капитанов я тоже не могу, потому что все они заняты на кораблях. Между тем ситуация на поверхности планеты складывается действительно тревожная. Вот почему я вынужден взвалить эту работу на тебя. Возьми себе в помощники одного-двух лейтенантов и, если хочешь, гардемаринов. – Он протянул мне руку. – Желаю удачи.
– Благодарю, сэр, – широко улыбнулся я, пораженный его великодушием.
Выйдя из кабинета, я сразу обратился к лейтенанту Эйфертсу с вопросом о помощниках. Он направил меня в отдел кадров этажом выше.
При моем появлении там лейтенант Буперс, сидевший за дисплеем, даже не соизволил повернуть голову и разговаривал со мной, пялясь в экран.
– Капитан, в вашем распоряжении уже есть два человека: лейтенант и старшина, – сказал он.
– Лейтенант Тамаров лежит в госпитале, а тот… он не подходит, – возразил я.
– Сэр, к сожалению, адмирал установил для вашей деятельности по связям с общественностью низкий приоритет, поэтому у меня нет оснований для выделения вам дополнительных помощников.
Вот загвоздка! Если он не даст мне людей, тогда придется обратиться к самому адмиралу, который обязательно упрекнет меня в том, что я не способен решить даже эту маленькую проблему.
– У вас еще какие-то вопросы, капитан? – спросил лейтенант, по-прежнему глядя в экран и барабаня по клавиатуре.
– Да. Мне нужен лейтенант… нет, два лейтенанта. И немедленно!
– Я же сказал вам…
– Смирно! – рявкнул я.
Он нехотя подчинился и заявил:
– Я нахожусь в непосредственном подчинении адмирала Де Марне, сэр, и выполняю только его приказы.
– Молчать! Пока я не разрешу говорить.
Я понимал его непростое положение. С одной стороны, он действительно входил в личный штат адмирала и подчинялся непосредственно Де Марне. С другой стороны, я был капитаном, а он лишь лейтенантом.
Я сел за столик, начал листать журнал. В полной тишине прошло несколько минут. Разумеется, все это время лейтенант стоял по стойке смирно, с каждой секундой чувствуя себя все более и более неловко. Наконец я понял: еще немного – и он не выдержит.
