– Открыть дверь. Выйти.
Алекс обернулся, заметил меня, в ужасе посмотрел мимо, туда, где стояла Анни, выскочил наружу, бросился к ней, протягивая руку.
Анни душераздирающе завизжала.
Я лежал на кушетке. Доктор Абуд выключил аппарат ультразвукового зондирования, объявил результат:
– Пневмония ослабла. Возможно, удастся обойтись без удаления легкого.
– Меня больше интересует Анни. Что с ней? – нетерпеливо спросил я.
– Ваше состояние хуже, – строго сказал он, но, заметив мой свирепый взгляд, смягчился, – Мы дали ей успокоительного, капитан. Серьезных повреждений у нее не обнаружено, лишь синяки и относительно легкие порезы.
– Но ведь ее…
– Знаю. Групповое изнасилование. Некоторое время она будет очень болезненно переживать случившееся.
– А как у нее с… рассудком… – Я нервно сжимал баллон, не зная, куда деть руки.
– Такое не проходит бесследно. Ей нужен покой, заботливое отношение. Это все, что я могу порекомендовать на этой стадии.
– Одному Богу известно, что ей пришлось пережить. Я нашел ее возле трупа.
– Ей еще повезло, ведь ее могли убить.
– Я прикончу их, как только найду, – прохрипел я, вставая.
– Конечно. – Доктор Абуд мягко толкнул меня обратно на кушетку. – На вашем месте так поступил бы каждый. Но сейчас у вас нет сил заниматься их поисками.
Я отдышался, попытался сосредоточиться.
– Скажите, доктор, она сможет их опознать?
– Не знаю. Наша психика имеет защитный механизм, который стирает из памяти то, что мы не можем пережить.
Конечно, во всем виноват я. Нельзя было оставлять Анни одну, а я отослал прочь Эдди Босса и не удосужился найти ему замену. Эдди защитил бы Анни от целой банды насильников.
Мои кулаки сжались.
– Уйдите. Мне надо побыть одному, – попросил я. – Пожалуйста.
Доктор ушел. Я вцепился в кушетку, пытаясь держать себя в руках. Увы! Я не выдержал, разрыдался.
Анни…
Что они с тобой сотворили?
Часть III
Апрель, год 2200-й от Рождества Христова
14
Время шло. Я выздоравливал и уже по несколько часов в день мог обходиться без маски. Даже осторожный доктор Абуд был настроен оптимистически. Он предположил, что, возможно, мне удастся сохранить легкое. Против ежедневных визитов в клинику я не возражал, ведь там лежала Анни, и я проводил с ней все свободное время.
Немногочисленный штат Адмиралтейства исполнял мои приказы беспрекословно. Я слыл вздорным командиром, и моего гнева боялись. Временами моя суровость доводила беднягу Берзеля до слез. Я кипятился пуще прежнего и едва сдерживался, чтобы снова не послать его на порку. Я лаял на лейтенантов, являвшихся ко мне с докладами, по-прежнему травил Толливера. Даже своего старого друга Алекса я иногда вгонял в краску. После моих злых придирок и беспричинных приступов бешенства он подавленно молчал.
Анни стала замкнутой, подолгу лежала уткнувшись лицом в подушку, порой беззвучно плакала. Я молча сидел рядом и держал ее за руку. О кафедральном соборе Анни не обмолвилась ни разу.
Однажды после такого визита в клинику мне доложили, что в Адмиралтейство с орбиты звонил адмирал Де Марне. Меня охватила ярость. Я орал на дежурного лейтенанта Энтона, пока не выбился из сил, распекая его за то, что тот не соединил меня с адмиралом, хотя не беспокоить меня попросил сам Де Марне.
Следующий звонок адмирала застал меня спящим в конференц-зале. Конечно, я сразу проснулся и прогнал Берзеля, принесшего мне рацию.
– Как самочувствие, Сифорт? – поинтересовался Де Марне.
– Выздоравливаю, сэр, – доложил я.
– Кажется, стало потише. Возможно, я пошлю кого-нибудь вниз тебе на замену.
– Как вам будет угодно, сэр, – Против замены я не возражал. Ведь тогда я смогу больше времени проводить с Анни.
– Правда, ночью «Гиберния» как будто бы видела рыбу.
– Как будто, сэр? – удивился я. – Что за странная формулировка?
– Если рыба и появлялась, то очень далеко, где-то на границе радиуса действия следящей аппаратуры. При первом же подозрительном сигнале «Гиберния» приступила к более тщательным наблюдениям, но ничего не обнаружила.
– А… Вот оно что… – Странно, зачем тогда адмирал говорит мне об этом?
– Мне кажется, я должен вернуть вниз своих людей. Долго сохранять теперешнее положение нельзя, местные жители могут заподозрить неладное.
– Конечно, сэр. – Я затаил дыхание.
– Они уже интересовались?
– Да, сэр, двое плантаторов.
– Недолго они будут верить твоим отговоркам, – быстро сказал Де Марне, словно давно готовился к такому повороту. – Затягивать не будем, еще неделька – и все. Если за это время рыбы не нападут, я перенесу свой штаб в Адмиралтейство. А пока шаттлы летать не будут. Мы ведь не знаем, чувствуют их рыбы или нет.
– Так точно, сэр. – А что еще я мог ответить?
– Присылать тебе замену всего на неделю не стоит, так что оставляю пока тебя в Адмиралтействе главным.
– Есть, сэр.
– Как поживает Берзель?
– Э… Хорошо, сэр. – Конечно, это было не правдой.
– Не мучай его, он мне особенно дорог. Мы с его отцом старые друзья.
– Есть, сэр.
– Отошли его ко мне на станцию первым же шаттлом. Я ни за что не послал бы его вниз, но больше не нашел человека, которому можно полностью доверять.
– Есть, сэр. – А я с этим мальчишкой был так жесток! Близится час расплаты.
– Хорошо. – На этом адмирал отсоединился.
Доктор Абуд выпрямился, сцепил ладони на затылке, потянулся, разминая затекшую спину.
– До чего же тут низкие столы! – проворчал он. – Знаете, Сифорт, мы больше ничего не можем для нее сделать. Ей нужна забота, ласка, домашний уют.
– Я найду квартиру, – с готовностью выпалил я.
– Ваша прежняя разрушена? Попробуйте обратиться в жилищную комиссию, она находится во временном Сити-Холле. Может, они пойдут вам навстречу.
– Спасибо. Могу я теперь обходиться без маски?
– Нет, конечно. Спите в ней, да и днем надевайте почаще. Тогда, возможно, выздоровеете.
– Спасибо, что обнадежили, – съязвил я.
– Я же еще неделю назад предупреждал вас, что от этого легкого лучше избавиться. Вернетесь на Землю, там вам вставят новое.
– Дайте мне еще неделю на размышление.
– Почему именно неделю? – вдруг заинтересовался доктор. – Что случится через неделю?
