– Куда вы, командир? – встревожился Вакс.
– Куда? К матросу в кубрик.
– Зачем?
Дурацкий вопрос. Разве не ясно?
– Повесить его. – Я с трудом сдерживал бешенство. Вакс вскочил, каким-то непостижимым образом вмиг очутился у двери и загородил ее.
– Нет, сэр, вы не пойдете туда, – твердо заявил он.
– Не пойду? – удивился я. – Уйдите с дороги!
– Вы пойдете со мной. В ту сторону. – Он повел меня по коридору.
– Там же лазарет! А мне надо вниз.
– Нет, сэр, именно туда, – мягко поправил Вакс, увлекая меня за собой. Я покорно пошел следом за ним, чувствуя, что по лицу текут слезы.
Часть II
18 мая, год 2198-й от Рождества Христова
Из зеркала на меня смотрело изможденное, ничего не выражающее лицо. Уже в который раз я принялся завязывать галстук. Наконец, справившись с ним, я снял со спинки кресла китель, надел, еще раз посмотрел на себя в зеркало. Проверил, блестят ли ботинки, покинул свою опустевшую каюту и пошел в столовую.
Беспризорники при моем появлении встали. Я постучал ложкой по стакану и, когда в зале установилась тишина, начал читать молитву:
– Господи, сегодня, 18 мая 2198 года, все мы, находящиеся на борту корабля Военно-Космических Сил ООН «Порция», просим: благослови наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.
По столовой разнеслось многоголосое «аминь». Я сел и стал рассеянно глядеть в тарелку. Надо есть, иначе сил вообще ни на что не хватит. И я стал буквально заталкивать в себя пищу.
Беспризорники скоро не в меру расшалились, стали награждать друг друга подзатыльниками, и я стукнул по столу так, что посуда ходуном заходила:
– Прекратить безобразие!
Все разом смолкли и больше пикнуть не смели.
Меня накачали транквилизаторами, и я двое суток провалялся в лазарете. Время от времени замечал на стуле в углу то Вакса Хольцера, то Алекса, то Дерека Кэрра, если, конечно, мне не мерещилось. Или же слышал чей-то плач.
Потом мне помогли одеться и отвели в пассажирскую столовую, где свершался чин отпевания покойницы. Присутствовали все пассажиры и большая часть экипажа. Я плохо воспринимал происходящее, словно издалека до меня доносилась заупокойная молитва, которую читал доктор Брос, потом Вакс и Дерек повели меня к шлюзу, где Вакс, посматривая на экран электронного блокнота, прочел заключительную молитву, утвержденную Церковью Воссоединения и предписанную министерством обороны Правительства ООН.
– Пепел к пеплу, прах к праху…
После молитвы Вакс вопросительно глянул на меня. Я кивнул, и он распорядился выпустить гроб в открытый космос.
Когда похоронный обряд закончился, я отказался идти в лазарет и отправился к себе в каюту. Не помню, сколько я просидел в кресле перед компьютером Аманды. Все эти дни он оставался включенным, и на экране по-прежнему светился текст ее незаконченной книги. Очнулся я, когда за мной пришел доктор Брос, отвел меня в лазарет и дал снотворное. Я быстро уснул.
Наутро я приступил к своим командирским обязанностям. Доктор не возражал, хотя и был встревожен. К счастью, кто-то убрал из каюты вещи Аманды и Нэйта. Кто – не знаю, экономы сообщили лишь, что все помещено в камеру хранения. Будь они постоянно перед глазами, я просто спятил бы.
После ужина я пришел в центр управления и застал там Рейфа Трэдвела. При моем появлении он вытянулся по стойке «смирно». Я скомандовал «вольно» и сел в свое кресло. Раньше я как-то не замечал нагромождения на мостике дисплеев и прочей электроники, а теперь помещение казалось очень неуютным. Хотелось побыть одному.
При вычислении курса сверхсветового прыжка результаты пилота совпали с моими. И как только главный инженер доложил своим бесстрастным голосом, что инженерное отделение готово, я нажал пусковую кнопку, и звезды с экрана исчезли.
Из-за моего горя мы задержались на четверо с половиной суток вместо трех, как было приказано. Мы отправились в путь с опозданием, снова изолированные от внешнего мира. Только сейчас до меня дошло, что я на мостике не один. Пилот и Рейф замерли, не издавая ни звука и боясь меня потревожить.
– Я хочу дежурить один. Вы свободны!
– Есть, сэр, – ответил Трэдвел, как и положено, однако пилот ответил не по уставу:
– Вы уверены, сэр, что в состоянии нести вахту один? Во мне вспыхнула ярость, пальцы вцепились в подлокотники кресла.
– Пилот Ван Пэр! Выполняйте приказ! Покиньте капитанский мостик! Живо! – Я едва сдержался, чтобы не наговорить лишнего.
– Есть, сэр, – поспешно ответил пилот и вышел вслед за гардемарином. Я захлопнул за ними дверь и снова сел в кресло. В наступившей тишине у меня стали слипаться глаза.
– Как насчет партии в шахматишки, командир? – вдруг загремел голос шутника Дэнни. Я аж подскочил в кресле.
– О Боже! – вырвалось у меня. – Дэнни, сбавь громкость! Когда-нибудь от твоего крика меня хватит инфаркт.
– Извините, командир, – сказал Дэнни уже потише, – я только хотел отвлечь вас от тягостных мыслей.
– И ввергнуть в очередной нервный срыв?
– Нет, сэр. Боже упаси! Но, по-моему, вам надо немного развеяться.
Я стиснул зубы, но никак не мог успокоиться. И все же нашел в себе силы сказать:
– Дэнни, слушай меня внимательно. Никогда больше не поступай так. Понял?
– Так точно, сэр. Больше не буду. Неужели напугал? Вам плохо? Я не хотел вас потревожить.
– Да не напугал, черт возьми! Просто напомнил о том, о чем мне хотелось забыть.
– А мне показалось, вы испугались. Никак я вас не пойму, а хотелось бы. Очень.
– А может, и испугался, только совсем чуть-чуть. Дэнни? Сколько тебе лет?
– Мою личность создали, когда «Порция» была введена в эксплуатацию, в 2183 году. Значит, мне пятнадцать лет.
– Поскольку ты соображаешь быстрее человека, то прожил эти годы не так, как другие люди. Верно? Возраст компьютера имеет иной отсчет.
– Пожалуй, да, сэр.
– Что значит «пожалуй»?
– Соображаю я и в самом деле быстрее, но жизненный опыт к компьютеру приходит с годами, так же как к человеку. И события и для людей, и для компьютеров развиваются с одинаковой быстротой.
Я задумался: что делает нас такими, какие мы есть? Ведь с рождения Господь наделяет нас определенными качествами, а окончательно формируемся мы на основе приобретенного опыта. Значит, у Дэнни опыт пятнадцатилетнего мальчишки, хотя знаний гораздо больше.
Я все больше и больше убеждался, что Дэнни живой. А где жизнь – там и смерть.
– Дэнни, представляешь, что такое смерть?
– Конечно, – обиделся Дэнни, словно я счел его дураком.
