Послышались испуганные возгласы.
– Мы вырастим пищу! – громко сказал я, перекрывая шум.
– Как?! – не унимался Эммет Бранстэд. – Половина гидропоники разрушена!
– Да! – Я подождал пока страсти улягутся, и снова заговорил: – У нас есть где выращивать овощи! Десятки кают пустуют. Мы поставим там ящики и флуоресцентные лампы. Для этого у нас есть все необходимое.
– Флуоресцентные лампы не очень подходят для растений…
– Но все-таки годятся! С растениями все будет в порядке!
Эммет больше не возражал.
– А питательный раствор для растений? – выкрикнул кто-то. – Как подвести его ко всем каютам?
– Будем поливать вручную. Люди тысячелетиями так ухаживали за своими огородами. Конечно, это нелегко. Зато выживем.
– Ну да! Скорее, сожрем друг друга! – проворчал Клингер. – Уже сейчас готовы.
– Прекратить!
– Он правду говорит! – проверещала молодая женщина с парезом лицевого нерва. Остальные тоже поддержали Клингера.
– Кто здесь командир! – заорал я.
– Мы тоже имеем право голоса! Наши жизни в опасности! – загалдели пассажиры.
– И наши тоже! – крикнул один из матросов, на всякий случай добавив: – Сэр.
– Я сказал: прекратить! Экипаж, смирно!
Лишь некоторые подчинились, в том числе Цы и Акрит.
– Не время сейчас приказывать, командир, – заявил Сайкес. Послышался одобрительный гул.
– Отставить разговоры! Смирно!
– Послушайте, командир, – не унимался Сайкес, – мы понимаем, что попали сюда не по вашей вине. Но зачем суетиться? Все равно – смерть.
– Корабль жизнеспособен, вы обязаны подчиняться приказам…
– Нет, не обязаны, – перебил меня Клингер. – Какой, к черту, военный корабль! Слышали, что сказал тот самый, которого вы упрятали в карцер? Нас, рядовых, всего тринадцать, да еще беспризорники. Гидропоника работает вполсилы. К тому же на одних помидорах и огурцах не проживешь!
– Клингер…
– Есть у нас еда или нет – раньше чем через пять лет тут никто не появится. Никто. А до того здесь случится все что угодно. Нападут чудища, что-то жизненно важное выйдет из строя. Адмирал? А если эта толстая задница вообще не долетит до Надежды?!
Я придвинулся к Клингеру и решительно сказал:
– Допустим, что так. Помощь придет года через три. Ну и что? Столько же времени занимает полет от Земли до Надежды и обратно. Вы дали подписку на длительный полет, забыли? Даже в самой критической ситуации вы, – я ткнул его пальцем в грудь, – должны выполнять свои обязанности! На корабле есть все необходимое. Мы можем выжить. Надо только работать.
Но Клингер продолжал гнуть свое:
– Нет, чем работать, я лучше буду развлекаться. Помирать, так с музыкой. – Он расхохотался, и от его смеха у меня мурашки забегали по телу.
– Смирно!
Клингер оглянулся на товарищей и, заметив на их лицах одобрение, с развязным видом скрестил руки на груди. Некоторые рядовые последовали его примеру.
– Выполняйте приказ, мистер Клингер! – заорал Филип Таер, наведя на матроса лазерный пистолет. – Даю пять секунд и стреляю! – Филип подошел ближе, опустил пистолет и направил его матросу в живот. – Я не промахнусь!
Клингер как зачарованный смотрел на пистолет. Несколько мгновений он колебался, потом не выдержал и вытянулся по стойке «смирно». Остальные последовали его примеру.
– Хотите продолжить полет в карцере, мистер Клингер? – спокойно спросил я.
– Никак нет, сэр.
– Тогда исполняйте приказы. Незамедлительно.
– Есть, сэр.
– Вольно. – Я повернулся к пассажирам. – Численность экипажа будет увеличена, иначе нам с кораблем не справиться. Понимаю, что никому не хочется нести военную службу, но это жизненно необходимо. Даю вам сутки на размышление. После этого начнется прием добровольцев. – По залу пронесся ропот. – Питаться все будут в этой столовой – и экипаж, и пассажиры. Другого выхода нет. Пищу не выбрасывать. Не можете чего-то съесть – поделитесь с соседями. Экипаж будет сидеть за теми столами, а пассажиры – где хотят. Этот стол – командирский.
За соседним столом расположился Филип, за следующим – инженер. Такова традиция. Офицерам не положено сидеть вместе, только с пассажирами. Я был уверен, что останусь за своим столом в полном одиночестве, но вскоре ко мне подсели одна бледная леди и Уолтер Дакко. Беспризорники оккупировали несколько столов рядом друг с другом. Скоро все расселись.
Я встал, постучал по столу, призывая к тишине, и начал читать молитву:
– Господи, сегодня, 30 июля 2198 года, все мы, находящиеся на борту корабля Военно-Космических Сил ООН «Пор…» «Дерзкий», просим тебя благословить наш полет, ниспослать нам здоровье и благополучие.
Разговор за столом не клеился. Ужин был скудный, невкусный: вареные овощи, консервированное мясо, вместо хлеба – печенье.
– Неужели вы надеетесь пополнить экипаж этими людьми? – Елена Бартель жестом указала на стариков и беспризорников.
– Других-то нет?
– …Миссис Ривс или толстяком Конантом, – продолжила она с мрачной улыбкой, пропустив мои слова мимо ушей.
– Есть и другие.
– Да, конечно. Инженер Олвин, к примеру, – съязвила Бартель. – Ему за пятьдесят. Еще есть весьма ненадежные юнцы, Крис Дакко и Грегор, злые как черти. Хороши помощнички.
– Зато вы вполне подойдете, – сказал я, надеясь, что она наконец умолкнет.
– Я? – расхохоталась Елена. – С такой физиономией? Да ваших матросов стошнит. Все разбегались, стоило мне появиться в комнате отдыха, или делали вид, что заняты. Не с кем было даже поболтать. Слава Богу, что места в столовой распределялись, не то пришлось бы мне куковать в одиночестве. – Она слегка покраснела под моим испытующим взглядом и продолжила: – Вы только посмотрите на меня! Кожа да кости, нескладная какая-то, все из рук валится. – Она права! У кого что болит, тот о том и говорит. – Мужчины от меня шарахаются, а о том, чтобы найти себе муженька, и речи быть не может. Я даже шнурки завязываю с трудом.
– Не наговаривайте на себя, мисс Бартель.
– Увы! Это правда. – Она грустно усмехнулась. – Чем так жить, лучше умереть!
– Я не желаю слышать о смерти! Все не так уж безнадежно.
– Восхищаюсь вами, командир! У меня такая дурная привычка – ехидничать, так что не обижайтесь! Ваша несгибаемость и стремление выжить любой ценой – прекрасно! Вы так молоды! И вам трудно поверить в безысходность. Когда-то я тоже ни о какой смерти не думала. Вам сколько, девятнадцать?
– Двадцать один, мисс Бартель. Но вы напрасно полагаете, что я никогда не сталкивался со смертью. Просто… – Нужных слов не находилось. – Просто я выполняю свой долг. Для меня это самое главное. А умру я или останусь жив – не все ли равно?
