Неудивительно, что моя непоследовательность сломала Филипа и он сорвался на грубость. Справедливо ли его за это наказывать?
Можно, конечно, простить его, но моя неожиданная мягкость просто выбьет его из колеи и спровоцирует на новое хамство.
– Что мне с вами сделать, гардемарин? – холодно спросил я.
– Не знаю, сэр, – промямлил он.
– Я тоже не знаю. Для начала – восемь нарядов вне очереди. На неделю. А там – в зависимости от вашего поведения. Еще несколько нарядов – и порка.
– Так точно, сэр.
– Сожалею, что не впустил вас в каюту. На борту всего три офицера, так что приходите в любое время.
Смогу – приму вас, не смогу – не приму. Как и всякому человеку, командиру иногда хочется побыть одному. Договорились?
По лбу Филипа катились капли пота, но он не осмеливался поднять руку, чтобы вытереть их.
– Филип, я и в самом деле вас уважаю. Это чистая правда. Но не забывайте о субординации: я – командир, вы – гардемарин. И свои обиды высказывайте другу, в гардемаринской каюте. А не мне. Понятно?
– Так точно, сэр! – Он энергично кивнул.
– Все свободное от работы время вы вправе находиться в гардемаринской каюте. Поразмышляйте на досуге о том, почему я вас наказал. Кстати, причина вашей дерзости, полагаю, кроется не только в моем поведении. Верно? Вас что-то тревожит? Скажите!
– Нет, сэр, ничего. Я… я всю ночь не спал, но это не оправдывает моей дерзости.
– Почему не спали?
– Из-за Грегора, сэр. Он… – Филип густо покраснел. – Мы проговорили чуть ли не до утра.
– Он чем-то расстроен?
Филип закусил губу и, помолчав, ответил:
– Мало сказать расстроен, сэр. Он был в истерике. Я с трудом его успокоил.
– А как он сейчас?
– Не знаю. Надеюсь, как-нибудь переживет. Я решил закончить этот трудный разговор, тем более что время поджимало.
– Можете идти!
* * *
У Элрона Клингера был проломлен череп. Его доставили в лазарет. Я приказал Елене Бартель привязать его руки к кровати, чтобы не метался в бреду, и занялся своими обычными делами, время от времени его навещая. Людей не хватало, и выделить Клингеру постоянную сиделку я не мог. Да и заслуживал ли ее мятежник?
Керрен, благодаря компьютерному симулятору, помогал новым членам экипажа упражняться в стрельбе из лазерных пушек. В числе тех, кому доверили это оружие, были Деке, Эдди Босс и Уолтер Дакко.
Они сидели перед мониторами, а за их спинами расхаживал, давая советы, опытный стрелок матрос Цы.
– Господи, сегодня, 18 сентября 2198 года, молим тебя. Боже, благослови всех на борту корабля Военно-Космических Сил ООН «Дерзкий», благослови наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.
«Аминь», – пронеслось по залу. Я по-прежнему по вечерам читал перед ужином молитву, хотя надежда на то, что Господь нас спасет, таяла с каждым днем.
– Внимание, – обратился я к собравшимся. – Часа через три я отключу реактивные двигатели. К этому времени наш корабль достигает предельной скорости и далее будет лететь по инерции к Солнечной системе.
– У нас кончилось топливо? – с тревогой спросил старик Оваух.
– Немного топлива мы оставили для маневров, мистер Оваух, – объяснил я.
– А если использовать все топливо, можно увеличить скорость? – спросил мистер Пирс.
– Можно. Но тогда при необходимости мы не сможем маневрировать.
– Но ведь главное – быстрее вернуться домой, – крикнул кто-то.
Я не собирался пересматривать принятое с такими муками решение, но кое-что объяснить пассажирам считал своим долгом:
– Первые сигналы о нашем местонахождении мы передали на Землю еще месяц назад. Они достигнут Земли на несколько десятилетий раньше нашего корабля.
Слово взял Крис Дакко. Он несмело поднял руку, и я ему кивнул.
– Если наши сигналы не дойдут до Земли, увеличение скорости бессмысленно.
Я вздохнул. Очень не хотелось продолжать этот разговор, но прекращать его было неразумно.
– Если мы сожжем остаток топлива, срок нашего полета сократится с семидесяти шести до семидесяти двух лет, – сообщил я без всякого энтузиазма. – Но лишить корабль маневренности нельзя. Все просчитано. Решение принято.
Подняла руку Елена Бартель. Слава Богу, поддерживается порядок. Никто не выкрикивает без разрешения.
– Сэр, неужели нельзя обойтись без маневров? С каким объектом может произойти столкновение?
– Хотя бы с астероидом. И при нашей скорости это верная гибель. – Воцарилась тишина. Я объявил:
– Дискуссия закончена. Мистеру Таеру и мистеру Аттани явиться на мостик через час после ужина.
Однако пассажиры не угомонились. Я старался этого не замечать. Когда стюард начал разносить пищу, ко мне подошел Цы.
– Сэр, а вы учли… – начал он нерешительно. Я хватил кулаком по столу так, что задрожала посуда, а мои старики соседи подскочили на своих местах.
– Прекратить! – заорал я. – Обсуждение закончено!
Цы моментально ретировался. На несколько минут разговоры в зале прекратились.
Ужин состоял исключительно из консервированных продуктов. Придется ждать не одну неделю того счастливого момента, когда наши посадки в залах и каютах гидропоники начнут приносить плоды. Работы было невпроворот, помогали все кто мог – главная трудность заключалась в том, что воду приходилось доставлять самим. Время от времени я сам старачся приободрить людей личным примером и вместе с ними таскал воду.
Растения росли с обнадеживающей быстротой, на них появились цветы. Каждый понимал, что от собранного урожая зависит его жизнь, и ухаживал за «огородами» с особой заботой. Уже появились крошечные огурчики, зеленые помидоры, бобы.
Мы с Эмметом Бранстэдом подсчитали, что необходимое количество овощей получим как раз к тем критическим дням, когда запасы консервов будут на исходе. И тогда придется довольствоваться весьма скудным количеством калорий. Однако все постепенно наладится: работа по расширению площадей новых «огородов» велась непрерывно.
В этот вечер никто за столом не решился завести со мной разговор, видимо, опасаясь вызвать очередной приступ гнева. Сразу после ужина я отправился на мостик сменить на вахте Касавополуса. Он отсалютовал мне с плохо скрываемым презрением и ушел, не проронив ни слова. В ожидании офицеров я связался с постом связи и потребовал доложить о ходе боевой учебы.
Уолтер Дакке, мисс Бартель и Деке делали большие успехи. У второго отряда – Ковакс, Жанна и еще один беспризорник по кличке Трещотка – дела обстояли гораздо хуже. Я вспомнил, каких неимоверных усилий стоило связисту Цы обучать тупых беспризорников, и пожалел, что так грубо обошелся с ним в столовой в присутствии всего экипажа. Это, конечно же, не укрепит его авторитет и осложнит и без того нелегкую задачу.
