Утром по насту гоняли зайцев, но те были хитры, чутки и шустры… От нерезя бегали сами… Крошили под плетенки семена, шишки. Прилетавших на лакомство синиц, сорок, поползней накрывали, дергая лоскутную ленточку, привязанную к палке под плетеным колпаком. Из этой мелочи варили похлебки, поддерживая слабые организмы. Разгрызали каждую косточку… Жевали еловую смолу, хвою, лыко… И жили! Жили!..
У убежища тощих коней свалили крышу — чтоб днем не текло. Из землянки выкинули затхлые шкуры… И вдруг удача: в потаенную яму свалился медведь!
Робея, обступили западню и со всех сторон, что было мочи, кинули копья. На слабых ногах бежали в укрытие, слушая рев косолапого. Вернулись не сразу… Бездыханный миша лежал пластом.
Отъелись… Лежали и мечтали… Как хорошо! И коника валить не надо!..
С появлением весеннего солнышка звери вовсе покинули изголодавших людей. Волки изредка заходили разнюхать обстановку— так, для порядка. Но переселенцы осторожность не теряли…
Появилась возможность греться на полуденных припеках, глядя на увеличивавшиеся проталины. Опять мысли заколобродили: «Куда теперь?..» Оставаться здесь стало невмоготу. Обдумывали возвращение, но в конце концов сошлись на том, что вся земля, наверно, поделена меж посадниками на вотчины… Двинулись на север — на поиски неведомой свободной земли…
На конях ехали по очереди. Лишь для Сыза сделали исключение, чем недоволен остался Козич. Хотелось увидеть людей — все равно каких.
Семь человек и три коня шли днем по дорогам и тропам. Ночами спали общим клубком на подушке из лапника. Вышли к неведомой реке, искали народ, дабы узнать, что за место… Одели колонтари и ехали не спеша, рассматривая окрестности. Земля была явно не заселена. Больше дня прошло, прежде чем вдалеке замаячил над лесом туманец дыма. Берега оголились от снега, но река синела выпуклостью мягкого льда.
Переночевали и с рассветом на небольшом расстоянии друг от друга двинулись по высушенному утренним заморозком льду. Добрались почти до противоположного берега и увидели, что до тверди прилично воды: полуденное солнце припекало северный бережок.
Пошли по обрезу, удаляясь от дымка. Наконец за поворотом обнаружился через наслуд сход. Осторожно перебрались на берег и отправились к поселку, изготовив копья.
Скитальцев встретили свирепые выжловки, которые и проводили гостей к хозяевам. Люди, говорившие на понятном языке, недовольно рассматривали гостей. Стреша была грязна, изорвана, измучена, что делало ее похожей на низкорослого юношу. Большой, красивый Светояр поздоровался и спросил, что это за река. Ответили — Угра — и поинтересовались в свою очередь, кто такие их гости будут. Светояр показал кольцо княжего слуги и ответил, что с донесением самого князя в Залесье. Синюшка добавил зачем-то: «И в Ростов…» Вятичи переглянулись, сути не уяснили, более гостеприимными не стали. Мужчин среди них было мало. Вели оные себя опасливо — скитальцы даже подумали, что хозяева слегка чумоватые.
Ижна пристыдил владельцев стойбища недобрым приемом, оказываемым путникам. Но те опять ничего, видно, не поняли. Не без нахальства гости подвели своих кощеюшек к сену, решив, однако, надолго не задерживаться. Пир успел расспросить о народе вокруг. Ему смутно отвечали, тыкая в стороны пальцами. Синюшка выпросил щенка. Светояр сменял нож на ухваточку сенца.
Съехали действительно быстро. На спинах лошадок горбатились три связочки сена. Хотели посидеть, поговорить, а пришлось уходить, петляя след. Ижна всем объявил, что этого народца никогда не видел в княжеском войске. Поинтересовался у Сыза, не встречал ли их дед при Игоре Рюриковиче. Тот сначала не понял вопрос, а потом сказал, что впервые о них слышит, что ему и ни к чему знать о них. «Эдак мы не по тому гостинцу идем!» — расстроил всех Пир. Остановились, долго крутили головами на все четыре стороны, выискивая дорогу. Ничего не уразумели и двинулись дальше.
Плеши сменялись лесами, изрезанными речушками и ручьями. В неведомых землях чувствовали себя поначалу неуютно, а затем привыкли. Таиться, правда, не перестали — тоже по привычке…
Вскоре весенние леса стали наполняться гомоном птиц. Под их трели шастали косули, лоси, зайцы. Однажды видели на поляне трех разновозрастных медведей…
Наконец, встретили разговорчивых русичей.
Большой отряд мчался мимо. Кто-то усмотрел людей в броне. Сделали крюк, подъехали.
Обе стороны подозрительно пялились на одежду и в лица друг друга. Ижна спросил у воина в высоком шишаке, далече ли до Ростова. «А на что вам туда?» — был ответ. «Особая весть…» — «От кого?» — «От Стефана…» — «Откуда он вам знаком?» — «Люди мы служилые, он нам голова…»
Светояр показал коло на персте.
По-другому отнеслись к беглецам: пояснили дорогу, предостерегли от воровских ватаг. Не переставая сечь взглядом, пожелали доброго пути.
Светояр с Ижной, участвовавшие в переговорах, указали место, где расположились на Угре людишки неприветливые. Ратники удивились и затаились, не сводя глаз с оборванцев, ко всему еще не в дешевых, а в добротных колонтарях. Ответили, о чем-то размышляя, что через вятичей не ездят, а ездят через кривичей — прямо к Днепру. «Ну, нам некогда петлять! — ответил наивно Ижна. — Мы прямиком с Десны…»
Разъехались. Все были довольны встречей: одни смеялись над незадачливыми врулями до самого Славутича; у других теплее на сердце стало от родной молвы да дельных предостережений…
Раз всадники сказали, что в землю вятичей не ездят, стало быть, она закончилась — началась какая-то другая. У Сыза и Синюшки попытались выяснить, что они слыхивали про сей край. Те туманно поведали, что тут еще какие-то дикари, но вроде смирные…
Разбили стоянку и отдохнули ночь, день и еще одну ночь. Все это время шел снег с дождем: зима напомнила о себе.
Светояр, Синюшка и поселянин из Поречного Дубна покружили рядом в поисках мяса. На мелочь — птицу и белок — не смотрели. Верхом на конях уехали довольно далеко, постоянно оглядываясь назад, дабы не потеряться. Встретили кабанов — отвернули от греха; проскочил через поляну заяц— даже не глянули в его сторону.
Светояр соорудил раньше дубовый лук, натянул тетиву из медвежих жил — как раз выдался случай испробовать силу и точность его боя. С коня стрелял по деревьям, скакал, выдирал стрелу из ствола, а если не попадал, то искал ее на едва муравевшей тверди.
Лес их окружал еловый, темный, старой травы мало попадалось, землю покрывал толстый хвойный и лиственный пожухлый ковер. Кони мягкими губами выдергивали с корешками зеленые букетики сочных подснежников.
Наткнулись на двух лосей, спугнули и принялись их преследовать. Те вскоре привели к стаду — голов с полдюжины. Звери носы раздули, глазищами на охотников зырк-зырк. Решили окружить и забить копейками одного-двух — как получится. Разъехались и с трех сторон кинулись в атаку.
Дубну лоси увидели первого и с хрустом ломанулись на Светояра. Тот метнул копье и попал. Закричал, оглашая удачу. Друзья ринулись к нему, а он после броска еле увернулся от рассвирепевшего быка!.. Ором предупредил остальных не потерять телочку-подранка. Синюшка с Дубной издали пасли животное с копейком в продырявленном брюхе, громко призывая: «Светояр!..»
